. Она закрыла глаза и снова задала вопрос, который задавала себе сегодня уже, наверно, тысячу раз: «Неужели теперь я навсегда погребена в этих проклятых стенах? Неужели та капля счастья, что упала на мои губы, — это все, что мне было предназначено в жизни?..»
Снова прозвучал най, на этот раз громче и еще жалобней. Вслед за ним грохнул выстрел, раскатилась частая дробь копыт, послышались испуганные голоса, зовущие на помощь.
Предчувствуя близкое освобождение, Джерен распахнула створки окна.
— Наши!.. Это — наши! — шептала она, вглядываясь в ночь.
Какой-то человек в большой папахе, пробиравшийся около стены дома, замер. Обнаженная сабля в его руке медленно поднималась для удара.
— Кто ты, брат мой? — крикнула Джерен, глотая слезы счастья.
Человек выпрямился:
— Я Тархан. А ты кто?
— Бегенча не видел?
— А, это ты, Джерен, — догадался Тархан и закричал куда-то в сторону: — Бегенч, ай Бегенч! Беги сюда!
Бегенч появился сразу, словно он стоял за углом дома, и Тархан, указав ему концом сабли на окно, убежал.
Джерен протянула из окна руки:
— Бегенч! Бегенч-джан!
— Джерен-джан! — отозвался Бегенч и в мгновение ока очутился в комнате. Джерен, обессиленная от пережитой внезапной радости, поникла в его объятиях.
— Не плачь, дорогая, не плачь! — гладил ее по голове Бегенч. — Мы больше никогда не расстанемся!
Но Джерен только крепче прижималась к нему, боясь поверить, что это не сон.
— Найдите его! — послышался резкий голос Адна-сердара. — Все дома подряд переверните, но найдите, если он даже под седьмым поясом земли спрятался!
Продолжая ласкать волосы Джерен, Бегенч спросил?
— Этот сын собаки был здесь?
— Кто? — не поняла Джерен.
— Шатырбек!
— А-а-а… Да, был…
Рука Бегенча дрогнула. Он отстранился и, приподняв за подбородок голову Джерен, заглянул ей в глаза — пытливо и тревожно. Джерен тихо опустила веки, подозрение Бегенча усилилось. Его охватила ревность. Хотя он никогда не видел Шатырбека, но сейчас явственно представил себе его лицо и даже то, как Шатырбек, широко расставляя ноги, входит в комнату…
«Нет! — горячо уверял себя Бегенч. — Джерен предпочтет быть зарытой живьем в сырую землю, чем отдать свое сердце негодяю!»
Он посмотрел вокруг, словно ища подтверждения своим мыслям. Когда взгляд его упал на неразобранную постель, на висящую в углу нарядную одежду, сердце успокоилось. Было совершенно ясно, что ни до постели, ни до одежды не дотронулась Джерен. На ней было все то же платье из кетени, бархатный халат на голове, ковуши Сабыр на ногах. Разве человек, который посчитал бесчестием сменить свою простую одежду на дорогое платье, позволит прикоснуться к своему чистому телу грязным рукам?!
