Сам со своим отрядом Селим-хан расположился верстах в десяти от Куня-Кала, послав в Кемерлийское ущелье лазутчиков. Он решил поступить, судя по обстановке: если туркмены останутся на ночь в Куня-Кала, он обрушит на спящих сабли своих воинов, а если они сразу пойдут к крепости Шатырбека, то выгоднее ударить по ним одновременно с сарбазами Сулейман-хана и джигитами Шатырбека. Тогда наверняка ни один из них не уйдет живым. Лазутчикам было приказано по возможности «попасть» в плен и обмануть врага.
В крепости для вида были оставлены человек пятнадцать пожилых нукеров и несколько старых женщин, на честь которых вряд ли покусится даже самый невзыскательный женолюб. Нукерами руководил Тачбахш-хан, некогда славный воин, а ныне дряхлый старик, живущий одними воспоминаниями. Частенько, накурившись терьяка, он целыми часами многословно и красочно расписывал свои походы с шахом Агамамедом против турок и арабов.
Вот и сейчас, собрав нукеров в просторной, чисто убранной комнате, он говорил о том, как однажды ночью выкрал одного турецкого военачальника и бросил его под ноги шаху Агамамеду. Хотя эта история была давным-давно известна, слушатели одобрительно кивали головами и издавали удивленные восклицания: болтовня Тачбахш-хана отвлекала от тревожных мыслей. Все знали, что до наступления ночи туркмены не придут — разбойные дела только ночью вершатся, — а многие втайне надеялись, что вообще все обойдется тихо и благополучно: Шатырбек располагал слишком сильным войском, чтобы Адна-сердар решил напасть на крепость, мстя за последний набег.
Поэтому когда в комнату ворвалась растрепанная старуха и завопила, что идут туркмены, ее слова не сразу дошли до сознания сидящих. Тачбахш-хан, недовольный, что его прервали на самом интересном месте, даже прикрикнул:
— Чего визжишь, как дурная! Кто идет?
— Туркмены напали на крепость! — повторила старуха.
Нукеры побледнели, вопросительно глядя друг на друга. Тачбахш-хан встревожился не меньше других, однако постарался скрыть это от окружающих и, бодрясь, сердито сказал:
— Чего замолчали? Идите встречать негодяев! Все остается, как я вам говорил. Если хоть один из вас не так ступит, — на себя пеняйте, не говорите потом, что не слышали! Селим-хан всех ваших родственников до седьмого колена в землю зароет! А ты, — Тачбахш-хан ткнул сухим пальцем в щуплого, как и он сам, нукера, — ты выйдешь через малые ворота и сообщишь о нападении Селим-хану — пусть известит Шатырбека и сарбазов. Мы постараемся занять «гостей» до вечера. Идите все!
