Про Иону | страница 36
Из кондитерского магазина на углу, совсем недалеко от дома Лазаря, высовывался хвост очереди. Фима спросил у крайней женщины, что продают, она ответила, что торт «Киевский». Тогда он только-только появился и сразу стал знаменитостью и страшным дефицитом. Я сказала Фиме, что надо во что бы то ни стало купить, чтобы порадовать Лазаря и Хасю.
Мы простояли минут сорок и купили два, по одному в руки.
Было уже около семи часов вечера. Тепло, как будто летом.
Вдруг Фима говорит:
— Не хочется в помещение. Лазарь с Хасей никуда не денутся. А придем попозже, так еще лучше. Точно застанем дома. Давайте посидим в скверике. Полюбуемся вокруг.
Честно признаться, мне вообще не хотелось к Лазарю со всеми его разговорами, которые я знаю наизусть с детства. Не имея в виду даже Хасю.
Присели на скамейку. Ну, каштаны, зеленая трава. Дети бегают, мамаши с колясками.
Мишенька сел и сидит.
Я ему посоветовала:
— Пойди недалеко к мальчикам своего возраста, познакомься, поиграй.
Он отказался. А Фима внезапно разорвал бечевку на торте, вынул складной ножик из кармана брюк и начал прямо на скамейке резать торт большими порциями.
— Мишка, давай торт съедим. Не стесняйся. Приступай.
И сам первый схватил кусок. Запихивает его в рот, практически без жевания. Мишенька на него смотрит и отщипывает крошечки пальчиками.
Надо сказать, что торт довольно ломкого состава. Там же орехи, цукаты и основа хрупкая — вроде безе, но не безе. Фима весь в крошках, лицо замазано в креме. На нас стали обращать неприятное внимание. А Фима хоть что. Следующий кусок даже не ест, а жрет, как свинья. Тут уже дело не в культуре поведения, а я не знаю в чем.
Мишеньке не по себе, он не привык. Я его приучила к аккуратности. Он положил кусок обратно в коробку и смотрит под ножки, на землю.
Я сделала замечание Фиме:
— Веди себя как человек. У тебя терпения нет, чтобы кушать. Люди смотрят. Ты вызываешь поведением отвращение. И ножом размахиваешь, как пьяный хулиган.
И тут я осознаю, что Фима меня не слышит. Запихивает и запихивает в себя торт. А торт не лезет. Рассыпается по рубашке, по пиджаку, по брюкам, по скамейке. На земле горка. Белая-белая. Похоже на цветок каштана.
Мишенька крепился-крепился — и заплакал.
Я его схватила, закрыла руками ему лицо и прижала к себе.
— В последний раз тебе ставлю условие, Фима. Будь человеком. Устроил цирк. Чего ты добиваешься?
Фима отвечает крайне неразборчиво, потому что рот забит тортом:
— Идите домой. Вторую коробку заберите. Эту я один доем и в Остер поеду.