Я вскочил.
- Ребята, опомнитесь, - попытался повернуться лицом к цепи и тут же что то ударило меня в бок.
Мне показалось, что дьявольски улыбнулся казак Нечувайло, переведя ствол винтовки в другую сторону. Перед глазами стало все меркнуть и я повалился к земле.
Фельдшер на заставе, только оказал первую помощь, заткнув рану ватой и перемотав желтыми бинтами живот, он отказавшись вытаскивать пулю.
- Тебя, голуба душа, нужно отправлять в центральную больницу, я здесь бессилен что либо делать.
- Что то серьезно?
Фельдшер мнется.
- Черт знает, что там эта подлая пуля сделала, сидит где то внутри, вообще то ранение в живот неприятная штука.
Надо мной склонился Комаров.
- Как себя чувствуете, Петров?
- Хреново.
- Мне уже фельдшер все сказал, я тебя отправлю в Джаркентскую больницу.
- Хорошо.
- В сопровождающие дам Черненко. Его в центр переводят на партийную работу. Так что прощевай.
Больше никто из отряда со мной не простился.
Нудно скрипит фура. Черненко идет рядом и правит лошадьми, он как всегда, в своих знаменитых обмотках и маузером на животе.
- Кучер, зачем ты так дунган...? - спрашиваю я его.
- Я те... не Кучер. Ты эту кличку... брось. А бандитов надо уничтожать.
- Это же шла беднота, мы же за нее отдавали жизнь в борьбе с белыми и польскими панами.
- Мы... за коммунизм. Те кто не хочет его строить, должны быть сметены. Классовая борьба... не утихает в нашем обществе и нам нужно всегда быть бдительными...
Боже, что он несет. Одни передовицы из газет. А Кучера действительно несло...
- Вот например, ты, потерял бдительность, доверился прокравшемуся в наши ряды шпиону. Враг не дремлет... Троцкистско, бухаринские...
Это он про кого? Про Лешку? Что же они гады с ним сделали?
- Ты про Коновалова? - прерываю я его.
- Да. Он осужден, признался во всем...
- Откуда ты знаешь?
Жутко заныл живот. Где глухо пролетали слова Кучера.
- Партия все должна знать. Только партия ведет массы...
Я потерял сознание.
Кучер довез меня до Джаркента уже в критическом состоянии. Бросив фуру во дворе больницы, он сам тихонечко удрал...
Мне сделали операцию и после четырех месяцев лечения, медицинская комиссия признала не годным к военной службе.
1935 год.
Мы готовились к ноябрьским праздникам. В институте дым коромыслом, кругом вывешивались лозунги, готовились портреты вождей, распределялись обязанности среди студентов и преподавателей, кого и что необходимо нести на демонстрации.
- Петров, - тонким фальцетом пищала Раечка, проносясь по коридору, Петров...
