— …но мой дядя Эл, с отцовской стороны, не желал есть ее начинку…
Кларк Кент, сидя рядом с Джимми, удивленно воззрился на него, как будто он был внезапно заговорившей рыбой.
— Он говорил, что это надо готовить из кожи птицы.
Кларк Кент не мог избавиться от чувства, что Олсона тоже когда-то давно состряпали из кожи птицы.
— Тогда моя мама сказала тете Эллен — тетя Эллен, это сводная сестра моего отца…
Кларк Кент вежливо подавал реплики, а шоссе летело мимо. Однообразный горизонт притуплял его мыслительный процесс, а сага о начинке индейки совсем доконала. Ему казалось, будто он поднимает автобус в воздух и по своей воле опускает его вниз.
— Терпение, — сказал внутренний голос, — в конце концов ты бессмертен.
Кент зевнул и через голову Олсона взглянул на небо. Длинная бледно-голубая полоса медленно становилась красной, потому что они ехали на запад; но краснота сгущалась, как будто солнце вдруг стало тропическим. И автобус вдруг свернул к краю дороги, повинуясь сигналу полицейского, указывавшему, что шоссе перекрыто.
Джимми Олсон вскочил со своего места.
— Мы попали в историю…
Дверь открылась, и водитель автобуса спрыгнул вниз. Олсон и Кент были позади него и слышали, как ему предложили на выбор:
— Поворачивайте назад или ждите, пока это кончится.
— А долго это продлится?
— С пожаром никогда не скажешь.
Полицейский повернулся к отсвечивающему пламенем горизонту.
— Это пожар.
Водитель застегнул ремень вокруг своего толстого живота, как бы показывая, что он постоянно водит свой автобус сквозь кольцо огня.
— Это химический завод, — сказал полицейский Кларку Кенту, предъявившему свое удостоверение прессы. — Дела могут пойти плохо.
— На заводе есть люди?
— Конечно.
Он смотрел на красные бушующие языки пламени, когда Джимми Олсон вскочил в автобус и вернулся со своей камерой. Он потихоньку отвел Кента в сторону.
— Пусть они поговорят, задержи их.
— Джимми, — вяло сказал Кент, — это опасно.
Олсон бросил ему улыбку превосходства; видно было, что начинка индейки испарилась из его головы.
— Опасно? Это зависит оттого, где находишься, мистер Кент.
Он умчался, а к этому месту подъезжали и останавливались все новые и новые машины. Возбужденные водители выскакивали из них, и Кент потихоньку влез в одну машину, присев на мгновение на заднее сиденье, чтобы сменить свой костюм. И вышел через другую дверь — СУПЕРМЕНОМ!
Когда ему случалось так поступать, он особенно любил самый первый миг, когда взмывал в пространство и чувствовал, что летит; на секунду вспыхивала молния и его вызывал большой корабль с направленными во все стороны острыми кристаллами, тот корабль, что доставил его на Землю с Криптона. А потом он сам был этой молнией, летящей ввысь.
