Любовь в изгнании / Комитет | страница 32



района… в присутствии господина… и его супруги… совершеннолетней, разведенной… первый официальный развод… он не имеет права возобновить сожительство с ней иначе, как при условии… № 10960». В тот момент слезы покатились сами собой, неудержимо. В памяти смешались минуты радости и муки. Наши тайные поцелуи до свадьбы… Ее бледное лицо на каталке в день, когда ее перевозили из родильного отделения в палату после рождения Халида… Слабое пожатие ее руки и торжествующая улыбка, когда она говорила мне: я знала, что ты хочешь мальчика! Прощальный взмах руки, когда она, уже на своих ногах, провожала меня до выхода из больницы, наказывая поспешить с покупками, но не слишком тратиться… И ее каменное лицо, когда она решительно объявила мне, что оставит детей себе: «Ведь ты никогда не интересовался их воспитанием». Все это пронеслось передо мной в единый миг, а слезы душили меня. Но тогда я оплакивал себя, свое положение и разлуку с детьми, Халидом и Ханади. Сейчас же речь идет о других слезах, об оплакивании какого-нибудь Педро или Альфредо. Помню, мальчиком я проливал слезы над судьбой героически погибшей Умм Сабир и полицейских, убитых англичанами в Исмаилийе. Плакал о Джамиле Бухиред, которую французы мучали в Алжире. О Патрисе Лумумбе, убитом в Конго. Его оплакивали многие люди. Все это ушло куда-то в далекое прошлое, словно случилось много веков тому назад. Когда же я утратил способность плакать над такими вещами? Но я-то старик, а что с тобой, Бриджит? Может быть, ты права — страдающий страдает в одиночку, и ни к чему делать вид?

Однако она уже улыбалась своей обычной улыбкой и доставала из пачки новую сигарету со словами:

— Разрешите, доктор?

Доктор пожал плечами, и они обменялись несколькими словами по-немецки. А потом он, повернувшись к нам, грустно сказал:

— Она знает, что я считаю себя ответственным за все, что происходит с ней в этом городе. Ее отец — мой лучший друг. В молодости мы вместе воевали в Испании и с тех пор не разлучались. Он хотел, чтобы Бриджит изучала, как и он, юриспруденцию, но она предпочитала литературу и попросила меня убедить отца. Кто знает, Бриджит, если бы ты стала юристом, то, может быть, жила бы сейчас дома, работала бы вместе с отцом или заняла бы его место после его ухода на пенсию.

— Но мне очень нравится моя работа в этом городе. Быть гидом в тысячу раз лучше, чем копаться в сводах законов и составлять документы. И я предпочитаю жить здесь, чем возвращаться домой.