Посмотрим в лицо правде. Порой я стыжусь самого себя, потому что он так молод и так чист, а я, старик, цепляюсь за последние радости жизни. Я хорошо помню, что говорил Ибрахим об обстоятельствах, которые нас формируют. В силу каких же обстоятельств наше поколение не стыдилось жить? Почему мы сознавали себя людьми во плоти и крови — ошибающимися и попадающими в цель, бунтующими и раскаивающимися, надеющимися на милость Аллаха и верящими в то, что раскаяние не будет отвергнуто? И почему Халид желает быть ангелом, чистота которого не запятнана даже партией в шахматы? Если он будет и дальше жить, как начал, он не узнает того смятения, которое пережили мы, ему не придется переоценивать свое прошлое, как это пытается сейчас делать Манар на свой манер и как пытаюсь я на свой. В жизни его не будет борьбы, а в душе — раскола. Все будет просто и ясно. Но что-то во мне твердит, что это невозможно, Халид! Еще не случалось такого, чтобы у людей отрастали крылья ангелов. Если бы ты был здесь, со мной, мы поговорили бы, как раньше, по-дружески. Я постарался бы объяснить тебе все про себя и выслушал бы твое мнение. Но хватит! Не упивайся самоуничижением!
Я свернул газету с фотографией Манар и принялся набирать номер. После нескольких попыток услышал в трубке голос Халида:
— Ас-салам алейком.
— Ва алейком ас-салам, Халид. А где же Ханади? Почему не она взяла трубку первой, как обычно?
— Она тут, рядом со мной, сейчас поговорит с тобой. Она злится, — в трубке раздался смешок.
— Злится на меня?
— Нет, на меня.
— Чем ты ее обидел, Халид?.. Все из-за телевизора?
— Нет, по телевизору она смотрит то, что хочет. Дело в том… — голос его немного отдалился, — подожди, Ханади, не вырывай трубку.
Но в трубке уже звучал плачущий голос Ханади:
— Послушай, папа, скажи Халиду, чтобы он ко мне не приставал, или я убегу из дома!
— Упаси господь! Так сразу и убежишь? В чем дело?
— Он каждый день ко мне придирается и выдумывает всякие истории! Запретил мне ходить в клуб. Даже мама сказала, чтобы он оставил меня в покое, но он ее не слушает, не хочет, чтобы я выходила из дома…
В трубке раздались рыдания.
— Успокойся, Ханади. Успокойся и дай мне Халида. Ходи себе в клуб, если тебе хочется, только не плачь. Не расстраивай папу, дорогая, прошу тебя…
Но она все рыдала и говорила:
— Скажи ему, папа, скажи…
— Хорошо, дай Халида.
Спокойный голос Халида произнес:
— Ас-салам алейком.
— Мы уже здоровались, Халид! Чего ты хочешь от сестры?
