Я замолчал и отвернулся к окну. Водяная пыль, затуманившая стекло, не позволяла ясно видеть реку и гору. В кафе было темно, как после захода солнца. Когда я вновь взглянул на Бриджит, она сидела склонив голову, и лицо, обрамленное прядями волос, тоже казалось затуманенным.
Сумрак и безмолвие. Мгновенная вспышка, и все погасло. Я не стал ничего ни объяснять, ни доказывать. И все попытки, и мои и ее, развеять уныние, охватившее нас после того, как она ответила на мой невысказанный вопрос, ни к чему не привели. Мы о чем-то говорили, стараясь забыть о ребенке, родившемся на мгновение, любившем деревья и умершем, едва лишь о нем спросили. Но мы знали, что он тут, в ее и в моих мыслях. Эго мучало ее, потому что она его любила, и мучало меня, потому что я похоронил его до рождения.
Мы сидели недолго. Я предложил ей поехать ко мне, но она отказалась, сославшись на головную боль. Попросила подвезти ее до дома, а выйдя из машины, сказала:
— Я позвоню тебе насчет встречи вечером.
Я тоже чувствовал себя разбитым. Внизу забрал свою почту, поднявшись в квартиру, бросил ее на письменный стол, бормоча:
— Пусть так, Бриджит. Пусть так, Элен. Пусть будет что будет!
Я до такой степени устал, что мне было все равно.
Отложил телефонный разговор с Халидом и Ханади. Был не готов к нему. Еще не освободился от мыслей об этом неродившемся ребенке, чтобы общаться со своими взрослыми детьми. Бродил по комнате, бессмысленно перекладывая вещи с места на место. Передвигал стулья, переставлял книги на полках — то по размеру, то по тематике. На одной из полок нашел фотографию Абд ан-Насера с треснутым стеклом — она тогда упала на пол вместе со мной. Трещина проходила по его рту и искажала улыбку, лицо выглядело грустным. Я, в который раз, подумал, что надо вставить фотографию в новую рамку. Стал посреди комнаты, поглядел налево и направо — делать больше было нечего! И вообще, делать было нечего. Я сдался. Уселся к письменному столу и начал разбирать почту.
Нашел несколько номеров моей каирской газеты, просмотрел заголовки и отложил в сторону, оставив лишь номер за четверг. Развернул его на восьмой странице, где Манар печатает свою еженедельную статью. Статьи не было. Ее место занимала статья на религиозную тему «Между шариатом и историей». Положил номер поверх других и стал набирать на телефонном диске код Каира. Рассеянно взглянул на фотографию автора религиозной статьи. Это была женщина, снятая в полупрофиль. Головной платок закрывал волосы, оставляя открытым только лицо. Продолжая автоматически набирать номер, я подумал, что знаю эту женщину, ее лицо мне знакомо.
