— Погоди, не отчаивайся, сейчас что-нибудь придумаем, — Ник начал ходить по комнате, размышляя. — Так, нам нужно что-то типа, телеги, большой тачки или хотя бы саней.
Мне вдруг пришла в голову идея:
— Есть! Есть что-то типа саней, — я мигом сгонял в амбар и вернулся с огромным, ухающем дном при каждом движении корытом. — Годится такая повозка?
— Хм, почему бы и нет? — одобрил находку Никита.
— Эй, вы что, в этом собираетесь меня по всей деревне волочь? — Марик возмущённо зашевелился, но острая боль заставила его смириться. — Ладно, везите в чём хотите, только побыстрей и поаккуратней.
Пока я на скорую руку доил Муру, Ник постелил на дно лохани фуфайку, сделав что-то наподобие передвижной кровати. Мы бережно уложили туда всхлипывающего при каждом движении пострадавшего и, чтобы избежать лишних вопросов и пересудов прохожих, сверху решили накрыть Марка старым пальто. Пусть местные любопытные бабульки думают, что мы так развлекаемся. Подумаешь, катаем по деревне корыто со старыми тряпками, кому какое дело. А вот если какая-нибудь дотошная старушка узнает, что несовершеннолетние дети живут без взрослых, да один из них ещё и травмирован, могут и в милицию сообщить.
Очень осторожно, придерживая с двух сторон, мы потащили корыто с притихшим Мариком к выходу.
— Эй, ты так и собираешься идти босиком? — поинтересовался Никита. — Возьми в сенях какие-нибудь опорки.
— Точно, сени! Я всё это время никак не мог вспомнить, как называется прихожая в избе. А что такое опорки?
— Обувь такая, на полу стоит, на галоши похожа.
Я быстренько сунул ноги в резиновые башмаки и ухватил свой край «носилок»:
— Далеко нужно идти? Тяжёленький груз у нас, — мы только вышли на улицу, а я уже запыхался.
— Да уж, нелёгкий пациент нам попался. Идти неблизко, знахарка живёт отшельницей, её дом не стоит вдоль дороги, как все остальные, он за полем, почти у самого леса, — Ник задумчиво потёр лоб. — Нужно привязать верёвку к корыту, запряжёмся и потянем волоком по земле. Будем сегодня твоими лошадками, Марк.
— Мне уже всё равно, тащите как хотите, только поскорей, — Марик высунул голову из под тряпья и скорчил гримасу, — очень больно.
— Ты ложись поудобней, я тебя накрою с головой, чтоб солнце не пекло и постарайся уснуть, — проявил я заботу о раненом друге.
Мурка увязалась за нами, она шла рядом как преданная собачка, без ошейника и верёвки. А дорога оказалась непростой. Корыто то и дело норовило перевернуться, на каждой кочке наш немощный приятель вскрикивал от боли, и верёвка больно впивалась нам в руки. Нам пришлось разделить обязанности — Ник тащил корыто, а я толкал сзади, постоянно придерживая края, чтобы не перевернулось.
