— Да, поздновато…
Он нехотя оторвался от учебника, ни слова не говоря, вышел из вагончика. Задрал голову вверх. Зина вышла вслед.
На самой верхушке высоченного кедра лениво крутился «петух», мигая темному, в крупных бриллиантах звезд небу. «Петух» — изобретение Васи. Раньше змееловы, возвращаясь в свой лагерь в сумерках, пользовались самым древним способом — костром.
Но Вася однажды спалил нечаянно полгектара тугаев, за что руководству экспедиции пришлось иметь дело с милицией. Неприятность с трудом уладили. Базу перевели на новое место, километрах в шестидесяти от первого.
В отместку за все несчастья, которые обрушились потом на его голову, шофер-механик изобрел и соорудил «петуха» — сильная лампа плюс флюгер. Чудо-машину укрепили на самое высокое дерево возле базы, и она подмигивала тайге. Часто или редко — в зависимости от ветра.
Христофор свернул огромную самокрутку и стал задумчиво бить комаров.
Что ни говори, а ребята задержались сверх всякой нормы. На Азарова это было не похоже.
Зина с надеждой смотрела на сосредоточенное, давно небритое лицо фармацевта.
— Поздновато… — молвил снова Горохов.
— И Анванны нет. Обещалась еще позавчера быть… — обрадовалась человеческой речи лаборантка.
Но человеческая речь оборвалась так же внезапно, как и началась.
Поляну окружал темный, таинственный лес. Чуть светлели два желтых вагончика и старенький грузовик, замершие под лапами развесистых кедров.
Христофор зашел в другой вагончик и появился с двустволкой. Он выпалил два раза вверх; сменил патроны, выстрелил еще дважды, рассыпав по воздуху сноп искр.
Они прислушались к тайге. Но та молчала.
— Что, интервенты уже пришли? — послышалось из вагончика.
— Азарова с Клинычевым нету, — прошептала в белую марлю окна Зина.
Вениамин Чижак, в белой косоворотке, растрепанный, с всклокоченной бородой, но, как всегда, жизнерадостный, скатился по лесенке.
Вениамин Чижак был единственным человеком, кому Анна Ивановна Кравченко, научный руководитель экспедиции, «разрешала» носить бороду. Вене она действительно шла. Как шли косоворотка и сапоги, в которые он заправлял брюки.
Чижак рядился под мужичка для форсу. К его чудачествам все привыкли.
Веня обнял Зину за плечи:
— Зинуленька, ты простудишься.
— Совсем не холодно, — отстранилась Зина.
Веня взял у Горохова ружье.
— Пальнуть, что ли… Вон та звезда мне всю жизнь не нравилась.
Чижак тщательно прицелился в небо и шарахнул дуплетом.
— Не попал, — разочарованно вздохнул он.
