И утешает жен не муж, а кто иной,
Хороший и дурной:
Боярыню — чернец, француз — княгиню
Иль пусть хотя графиню.
И сто таких примеров есть, а не один.
Мужик такую ж веселит, какую господин.
Всех чаще у госпож те в милости бывают,
Которы учат их иль петь, иль танцевать,
Или на чем играть,
Иль кои волосы им нежно подвивают.
У барынь лишь одних то введено в манер,
Чтоб сладость без любви вкушать. И вот пример!
К боярыне богатой
Ходил щеголеватый
Уборщик волосов.
Не знаю, кто таков.
Ходил дней десять к ней или уж три недели,
Он часто заставал ее и на постели.
А барыня, хотя б была непригожа,
Да имя — госпожа.
И новомодные уборы и наряды,
Умильные их взгляды,
И вольные с мужчинами обряды,
Приятная их речь
И в нечувствительном возмогут кровь зажечь.
О! сколь приятно зреть госпож в их беспорядке,
Когда они лежать изволят на кроватке.
Приятный солнца луч сквозь завесы блестит,
Боярыня не спит.
Вдова ее тогда иль девка обувает,
Чулочки надевает.
Какая это красота!
Сорочка поднята,
И видна из-под ней одна немножко
Ее прекрасна ножка.
Другая вся видна лежит.
Наружу нежно тело.
О, непонятно дело!
Лишь только чьим глазам представится сей вид,
Приятным чувством мысль в минуту усладит.
Потом боярыня, с постели встав спокойно,
Куда ни вскинет взор,
Все в спальне у нее стоят в порядке стройном:
С сорочкою вдова, у девок весь убор,
Там держит кофешенок чашку шоколаду,
Тут с гребнем перюкьер, все люди наподбор.
И повеления ждет всяк от ея взгляду.
Кто в спальню допущен, быть должен очень смел,
Коль в милость к госпоже желает повтереться,
Он чтоб ухватки все те нужные умел,
Каким лишь льзя от барынь понагреться.
Французы смелостью доходят до всего,
И в пышну входят жизнь они из ничего.
Из наций всех у нас в народе
Одни французы только в моде.
А этот перюкьер несмел был и стыдлив,
Не так, как этот сорт живет, поворотлив.
Благопристойность им всегда тут наблюдалась,
Когда боярыня поутру одевалась
И обувалась.
Из спальни в те часы всегда он выходил,
Чем барыню на гнев нередко приводил.
Но гнев ее тогда был только до порога.
Прошло недель немного.
Уборщик к этому насилу попривык,
Он стал не дик.
Из спальни не бежит он в комнату другую,
Когда зрит госпожу в сорочке иль нагую.
Когда-то госпожа уборщику тому
Такое дело поручила
И научила
Мужчине одному
Пересказать о том, что им она пленилась,
А говоря, сама в лице переменилась.
Вид ясно показал, что дело о пустом
И нужда ей не в том.
Мысль женска слабости не может утаиться,
Когда она каким вдруг чувством воспалится.
