В советское время, когда для перестройки народного хозяйства понадобились миллионы технически грамотных людей, партия повела борьбу за создание массовой «популярной научной и технической литературы». Горький, во многом опираясь на суждения революционных демократов, заложил теоретические основы научно-художественной книги для детей, а одним из ее создателей явился Борис Житков.
Житков был глубоко убежден: «геометрию Лобачевского можно изложить так, что ребята лет тринадцати-двенадцати поймут, что означало это неведение логического баланса Евклидовой геометрии. Я нисколько не сомневаюсь, что к самым радикальным вопросам… можно в упор подвести ребят, и хорошо, если от этого у них за кружится голова».
Возможности технического просвещения народа, созданные революцией, не могли не увлечь Житкова. С детства он любил не только добывать, но и распространять знания. О методах преподнесения знаний он размышлял с юности. Его ученики — платные и бесплатные — всегда блестяще сдавали экзамены и в гимназии и в университете. Продолжал он преподавать и тогда, когда сделался известным писателем. В рабочих школах и на рабфаке он обучал математике, химии, черчению — и постоянно пытался осмыслить и обобщить свой преподавательский опыт. Каким должен быть способ изложения предмета, чтобы предмет оказался легко усвояемым? Этот вопрос всегда занимал Житкова. «Я очень рад, что ты пришел к такой простой, казалось бы, мысли, что не людей надо к курсу приспосабливать, а наоборот», — писал он в мае 1924 года племяннику, преподававшему на рабфаке математику.
«Надо, чтобы все было с музыкой и весело. Расшевели человека, и он сам удивится, что из него посыплется… Надо, чтобы была интрига и задор и непременно весело. Я думаю, у моих слушателей осталось воспоминание о моих уроках именно, как о веселых». Он с детства, еще с гимназических лет, возненавидел сухость преподавания.
Но это вовсе не значило, что, желая преподавать «с музыкой и весело», он считал возможным преподносить слушателям вместо подлинной науки некий развлекательный суррогат. На этот счет он выразился с полной определенностью. Он всегда боролся за то, чтобы простота преподавания не достигалась упрощением научных проблем, чтобы подлинная научность не оказывалась, под предлогом популяризации, за бортом. Он требовал, чтобы сама наука была преподнесена ученикам, а не вершки ее. 27 сентября 1909 года он писал из Петербурга отцу: «В пятницу было заседание педагогического совета новой школы на Песках по образцу школы на Петербургской стороне… Тут я спросил слова: высказал свою точку зрения на школу с четырехгодичным курсом. Науку так науку, а не pour les pauvrеs;
