— А я — люблю Росомаху.
— За грубость, за мрачность любите?
— За нежность, скрытую под грубостью.
— Спасибо, что любите…
И мы пошли выступать, на сцену.
Больше я Бориса Федоровича не видел.
Может быть, он и прав был. В этой книге, надеюсь, найдут достойное место все его лучшие образы.
Но я — люблю Росомаху.
ЛЕОНИД МАРЯГИН
ОН ЛЮБИЛ ПОМОГАТЬ ЛЮДЯМ
Бориса Андреева я увидел в 1955 году — Михаил Ильич Ромм показывал мне «Мосфильм». Из второго павильона, где снимался фильм «Мексиканец», наперерез нам широким шагом вышел человек в ковбойке и сапогах. Звякнув шпорами, гигант остановился и спросил:
— Михаил Ильич, когда будем вместе работать?
— Наступит это время, Боря, — ответил Ромм и, когда мы свернули в коридор, пояснил:
— Это актер Андреев. Когда я в войну был худруком Ташкентской студии, два человека были моей главной заботой: Борис Андреев и Леонид Луков…
Никогда я не узнал этой истории Ромма — он не продолжил, а я не решился спросить…
Через двадцать лет я снова встретился с Борисом Андреевым — на этот раз в его квартире в центре Москвы. Я сам решил отвезти ему сценарий фильма «Мое дело» и предложить сыграть главную роль — директора завода Друянова. Предложение это было рискованным — к тому времени стало ясно, что многие актеры боятся соперничать с театральным исполнителем этой роли, так как сценарий был написан по мотивам пьесы «День-деньской». Были и другие мотивы для моих опасений: много лет актер Андреев не появлялся в павильонах «Мосфильма» и считался с чьей-то легкой руки «неуправляемым»…
Борис Федорович встретил меня в залитой солнечным светом, уставленной вазами с цветами и каслинским литьем гостиной — огромный, в белой рубахе навыпуск — и указал рукой на стул. Я сидел и вертел в руках сценарий, готовясь к вступительной речи, а он лукаво, как мне казалось, рассматривал меня. Молчание затянулось, и Андреев подтолкнул меня:
— Ну, говори, Леня, говори, — я с твоим тезкой и учителем Леней Луковым всегда договаривался.
Его замечание «раскрепостило» меня, и я приступил:
— Сценарий этот, Борис Федорович…
— Ты вот что, — перебил меня Андреев, — не волнуйся. Оставь мне сценарий. Я прочту. И если соглашусь — сделаю тебе роль в картине. Знаешь, как я работаю? Я живу со сценарием месяц-другой. А потом прихожу и играю. Ты не волнуйся, Леня.
Говорилось все это ласково, покровительственно, но не со всем, мягко говоря, меня устраивало.
— А что же я буду делать? Может, мы вместе?
Борис Федорович уловил в моих вопросах запальчивость и громко рассмеялся.
