Мне хочется признать то, что для меня лично очень дорого — глубокое уважение Заславского к литературной и общественной деятельности Михаила Кольцова. Вот что написал Заславский в сборнике «Михаил Кольцов, каким он был»:
«…Во всей его фигуре, невысокой и подвижной, было изящество. Годы не старили его. И в легких движениях, и в жестах, и в выражении лица оставалось что-то мило мальчишеское, озорное. Он всегда готов был на смелые приключения, на неожиданные выдумки. Он был поэтом своего призвания — журналистики».
Вплоть до преклонного возраста Заславский сохранял работоспособность, общительный нрав и некое даже веселое озорство. Вспоминаю одну из наших последних, довольно забавную в своем роде встречу.
Это было вскоре после завершения так называемой шестидневной войны, которую крохотное государство Израиль точно за шесть дней выиграло, сражаясь против Египта и Сирии. Победа Израиля вызвала сильнейшее раздражение в высоких сферах советского руководства, не скрывавшего своих симпатий к арабам. Вспомним, что незадолго до «шестидневной войны» президенту Египта Насеру было Хрущевым пожаловано изрядно удивившее общественность звание Героя Советского Союза, которое как-то мало гармонировало с гонениями на коммунистов в Египте.
Советская печать была полна возмущенных обвинений по адресу Израиля в агрессивных, захватнических действиях, попрании общепризнанных международных принципов. И тут кто-то «наверху» надумал, чтобы известные деятели искусства и культуры еврейского происхождения выступили в прессе с протестом против действий Израиля. Организация этой эффектной акции была поручена, естественно, Заславскому. В редакцию «Правды» были приглашены поэт Александр Безыменский, дирижер Большого театра Борис Хайкин, композиторы Матвей Блантер и Марк Фрадкин, певец Соломон Хромченко, шахматист Михаил Ботвинник, еще кто-то, не забыли и про меня. Заславский огласил заготовленный текст протеста и первый лихо расписался, затем расписались все мы. После этого Давид Осипович двинулся к выходу (никогда не забуду этой уморительной сцены) с зычным возгласом «Шма, Исроэль! (Слушай, Израиль!)» — древним традиционным призывом синагогального молебствия.
Он и тут остался верен себе, неунывающий скептик, подчиняющийся обстоятельствам веселый циник.
…Я уже говорил о том, как моему брату всегда хотелось, чтобы я «увидел что-нибудь интересное». И он неизменно протаскивал меня на разнообразные встречи, вечера, собрания, начиная с чтения Маяковским его новой поэмы на квартире у Бриков до большого партийного собрания в Большом театре.
