«МОЛЧИ, ГРУСТЬ, МОЛЧИ!» Несравненная ВЕРА ХОЛОДНАЯ в салонной драме!!!
К окошечку кассы было не подступиться. Николай охотно променял бы духоту зрительного зала на прогулку по Приморскому бульвару, но, взглянув на Веру, отказался от этой так и не высказанной мысли: глаза девушки оживленно блестели, на лице читалось нетерпение. «Совсем девчушка, — подумал. — Девчушка, которая старается во что бы то ни стало казаться взрослой, но порой забывает об этом».
Попросив Веру подождать, он вклинился в толпу, разрезая ее крепким плечом. И почти тут же окошечко кассы захлопнулось. Разочарованная толпа отхлынула на тротуар, где уже ждали своего часа разбитные подростки: билеты они продавали втридорога. Журба одному из них сунул в руку деньги. К Вере он вернулся, помахивая над головой двумя билетами, и ответом ему была благодарная улыбка…
Они вошли в слабоосвещенный зал и сели на расхлябанные скрипучие стулья. Свет погас, невидимый в темноте тапер ударил по клавишам пианино, и зал наполнила тревожная музыка — это было как штормовое предупреждение: сейчас, сейчас распахнется перед вами во всей своей обнаженности чужая жизнь и вы забудете о себе, сольетесь с героями, сострадая их горю, ликуя их радостью… Ожил квадрат белого полотна, пристально и задумчиво глянули в темный зал с экрана огромные, сводящие с ума гимназистов, юных офицеров и провинциальных чиновников глаза Веры Холодной.
Николай первое время следил за происходящим на экране вполглаза, рассеянно и снисходительно — для таких ли, как он, эта буря в стакане воды! — но постепенно увлекся.
Когда закончился сеанс, люди из зала выходили притихшие, продолжая жить чужой судьбой. Уже скрылось солнце, но на улице было светло — южный вечер начала лета неспешен. Вера шла молча, потом негромко спросила:
— Хотите я расскажу вам о Вере Холодной?
— С удовольствием послушаю, — согласился Журба.
— Представьте себе такое: семья полтавского учителя, а после смерти его — жизнь у родственников, которые отдали ее в балетное училище Большого театра. Там, правда, пробыла она недолго. Потом гимназия… В семнадцать лет — замужество, и муж — неприметный чи-новник… Вот таким было начало — начало, которое для многих женщин становится концом. — Вера глянула на Журбу. — Знаете, в каком первом фильме она снялась?
Мобилизовав все свои познания в этой далекой для него области, Журба неуверенно ответил:
— Кажется, «Песнь торжествующей любви»?
— А вот и нет! — засмеялась Вера. — Еще в четырнадцатом году она снялась в «Анне Карениной». Но там она успеха не имела. Зато — потом!.. Только я вовсе за другое люблю эту женщину. Знаете, за что? — Не дожидаясь ответа, и, как Николаю показалось, не без вызова, сказала: — Она человек необыкновенный. В прошлом году ее расстреляли в Одессе. Расстреляли за то, что она была красной разведчицей!
