Слащев, не глядя на нее, бросил Вере:
— Ваш брат преступник! Да, да. Преступник! Изменник России! — По его лицу прошла судорога.
Он круто повернулся и шагнул к окну. Сдавило вдруг виски — слегка, мягко, едва ощутимо, но Слащев насторожился, замер, он знал: так приходит к нему ярость — сначала тихая, но с каждым мгновением нарастающая, захватывающая, способная, подобно лавине, поглотить все. Он понимал, что бывает несправедлив, жесток и страшен в такие минуты. Но если ярость приходила, он ничего уже сделать не мог, да и не пытался: ему казалось, что любая попытка обуздать взрыв может убить его самого. Приступы ярости часто толкали его на поступки, которые вспоминались потом долго, кошмарами приходили во сне.
Подумал о ненависти — о чужой и своей — обруч сдавил голову крепче, обретая тяжелую палаческую силу, и Слащев вздрогнул, предчувствуя неизбежное, страшное — сейчас…
И вдруг краешком незамутненного еще сознания вспомнил, что за его спиной — молоденькие девушки.
Против обыкновения заставил себя успокоиться, вернулся к столу и, обращаясь к Лизе, глухо проговорил:
— Вам, мадемуазель, должно быть стыдно! Вы поддались бездумному легкомыслию. Подумайте, что было бы с вами, урожденной Оболенской, ворвись сюда красные! Как бы они поступили с вашей маман, с вами? — Слащев увидел в широко распахнутых глазах Лизы отчаяние. В глазах ее подруги была ненависть.
«Недоумение, ненависть, страх — не все ли равно», — устало подумал Слащев, — никто не понимает… не поймет…
— Но, Яков Александрович… — слабо прозвучал Лизин голос.
— Вы немедленно вернетесь домой, мадемуазель. Немедленно! — Вызвал адъютанта, приказал: — Усадите мадемуазель в мой автомобиль и отправьте в Симферополь.
В углу салона, на божнице, взмахнул крыльями и громко каркнул ворон, будто соглашаясь с решением генерала.
… Лиза плакала.
— Вера, Верунечка, прости меня…
— Перестань, Лиза, — сдавленно проговорила Вера. — При чем здесь ты?
— Пожалуйста, барышни, — шофер предупредительно открыл дверцу машины.
Лиза растерянно огляделась.
— Садись, — Вера подтолкнула ее. — Садись же. Тебе надо ехать. Я остаюсь.
— Как же так?.. — заметалась Лиза, но Вера уже уходила, словно боясь, что решимость в последний момент покинет ее.
Лиза растерянно посмотрела на стоявшего рядом офицера. Он пожал плечами и помог девушке сесть в автомобиль.
Когда в Севастополе началось совещание военного совета, Деникин приказал его не беспокоить. Он ждал сообщений из Севастополя.
