Базар с примыкавшим к нему «толчком» упирался в поросший кустарником откос, на котором высилась кладбищенская церковь. Журба поднялся на кладбище, похожее на огромный разросшийся парк. В зелени чернели мраморные кресты, холодно шелестели мертвыми листьями жестяные венки. Машинально читая надписи на памятниках, Журба прошел в глубь кладбища, в старую, уже заброшенную его часть. Было пустынно и тихо среди заросших травой могил и обветшалых надгробий.
Журба внимательно осматривал их. В основании одного из памятников зияла большая дыра. Оглядевшись, Журба тщательно свернул свою брезентовую куртку, вложил в отверстие и привалил лежавшей у подножия памятника плитой. Еще раз огляделся, примечая место.
Возвращаясь к церкви, он вдруг где-то совсем близко услышал голоса — детские, хрипловатые, сорванные.
«Что это?» — удивился Журба. Впереди открылась большая выложенная из темно-серого камня часовня с массивной чугунной дверью, с мраморным ангелом, печально опустившим крылья. Возле часовни за невысокой оградой расселись невероятно оборванные, замурзанные, худые мальчишки, старшему из них на вид было не больше двенадцати. Он сосредоточенно раскладывал на клочках бумаги по кучкам какую-то снедь, остальные не спускали глаз с его быстро шевелящихся пальцев.
Увидев Журбу, беспризорники, похватав еду, клубком поспешно вкатились в часовню. С глухим стуком захлопнулась за ними тяжелая дверь.
Журба повернулся, пошел к выходу. Было и у него такое: полуголодная жизнь с ночлегом где придется, — жизнь неустроенная, временная, без будущего. Было — но недолго.
И теперь он вдруг ощутил укол вины: ничего не может он сделать для этих мальчишек. Сейчас, немедленно не может…
С кладбища через пустырь Журба прошел на Пушкинскую улицу, пересекавшую весь город.
Пушкинская жила рядом с Салгирной тоже в деловом, суматошном ритме, однако более сдержанно, респектабельно — на Пушкинской и возле нее располагались самые солидные учреждения: городская управа, общество взаимного кредита и отделение международного банка, дворянское и офицерское собрания. Среди нарядных домов выделялись своей подчеркнутой парадностью дворянский театр и несколько легкомысленной вычурностью — варьете «Ша-Нуар». Сияли рекламой витрины кинотеатров «Баян», «Лотос», «Ампир».
Торговые заведения на Пушкинской располагались самые изысканные и дорогие: кондитерская Абрикосова, гастрономический магазин братьев Шишман и кафе знаменитого на Юге России Фанкони.
