по-прежнему без ума друг от друга?
Ответ застрял у меня в глотке вместе с вполне естественным вопросом о личности счастливчика, осужденного на пожиз… прошу прощения — на вечное блаженство с мисс Шип.
Органистку я с грехом пополам выпроводила, но ее слова до сих пор зудели в голове заезженной пластинкой, унылым гимном моего сексуального провала. Таких, как Бен, — раз два и обчелся. Во что бы то ни стало нужно отыскать обратную дорогу к храму, то бишь к супружеской страсти, когда-то безраздельно нами владевшей… Но не сию же секунду. Даже Хитклиффу придется посторониться, пропустив вперед малышей.
Спуск по лестнице с двумя младенцами в охапке — не для дамы моих пропорций. Этот акробатический этюд разве что Карлсону по плечу. Пробежка вниз-вверх-вниз подогрела бы, конечно, пыл мамочки-физкультурницы, но, боюсь, ребеночку не понравилось бы таращиться сквозь прутья кроватки на пустую комнату. Необходимость, говорят, вторая мать науки, а мамаши всегда найдут общий язык. Словом, приспособилась я таскать своих крошек в двойном «кенгуренке» — замысловатой штуковине с двумя карманами-сиденьями, преподнесенной мне в дар кузеном Фредди.
— Сейчас, куколки мои, сейчас. Мамочка мигом! — Рассовав близнецов по разным углам одной из кроваток, я выудила кенгуриные доспехи из-под груды пеленок и в два счета напялила через голову. Опля! Военно-воздушный десант готов к прыжку во славу королевы и отечества! Далее все четко по инструкции. Глубокий вдох, и Тэм оказывается в переднем «кармане». Так, сдвинуть сыночка на спину, будет моим горбом. Теперь Эбби, глубокий вдох…
Уф-ф-ф. Есть же на свете идиоты, тягающие всякие железяки. Лучше бы своих отпрысков таскали. Этим бугаям полезно, детям приятно, а мамашам облегчение.
Ну все. В путь. Только сначала завязать тесемочки там, где когда-то была талия, поправить Тэма, убедиться, что рубашка не волочится по полу, улыбнуться Эбби, которая выдула сногсшибательный пузырь, и… На старт. Внимание. Марш!
По обшитому дубовыми панелями коридору луноход двинулся к лестничной площадке, освещенной не столько мозаичным окном, сколько фотографией с ясным ликом моей свекрови, Магдалины Хаскелл, преклонившей колена пред алтарем. Гм… Это воображение разыгралось или сегодня утром Мамуля и впрямь сверлит меня укоризненным — хотя нет, пардон, смиренным — взглядом упорнее, чем обычно? Сделав первый шаг вниз по лестнице, я вспомнила… Черт побери!!! Дважды черт побери. Трижды побери. Письмо, которое я написала Мамуле и Папуле неделю назад, все еще дожидается, когда к нему приложит руку их сыночек. Будь проклята моя дурацкая щепетильность. Сыновьи поцелуи Бена нужно было послать к дьяволу, а письмо — родителям. Поздно. Полтора часа каторжного труда и полдюжины почтовых листков коту под хвост. Все мои новости безнадежно устарели: кашель у Бена прошел, близнецы и не думают спать всю ночь напролет, как я хвасталась, а поездка в Питерборо отложена на неопределенное время.
