Ароматная пенистая ванна подарила несколько мгновений блаженного покоя. Закрыв глаза и распустив волосы, я представляла себя нимфой, обреченной на жизнь в теплом море до появления на берегу сказочного принца. Кстати, о принце… Не отвлекайся, "милая дама". Не забывай, что затея с морскими купаниями рассчитана на то, чтобы вернуть Бена.
Переливающаяся радужными пузырьками рука вынырнула из пены морской, и нимфа продолжила чтение.
Наслаждайтесь, русалки! Ощутите бархатную негу воды, ласкающей ваше тело, словно руки любимого…
— Элли?.. — жалобным всхлипом прозвучало из-за двери.
Ну вот. Вся романтика к чертям. Книга в целях конспирации полетела в угол, а я уронила руку в воду, подняв фонтан брызг до самого потолка.
— Ну? В чем дело, Бен?
— Где мои выходные носки?
— Твои… Что?!
— Носки. Те, что Мамуля связала. — Дверь робко приоткрылась и тут же снова захлопнулась. Чего, спрашивается, испугался? Удара мокрым полотенцем по физиономии? Или жуткого известия о том, что в сушилке поселилось ненасытное чудище, которое питается исключительно Мамулиными изделиями?
— В ящике с носками, где же еще.
— А серая рубашка в полоску?
— В корзине с неглаженым бельем.
— Я тебя просил, Элли… умолял не класть рубашки в корзину. Неужели так трудно запомнить?
Возмущенный топот по лестнице.
Из воды я выбралась злая и сморщенная, наподобие той самой серой рубахи, будь она неладна. Бросив взгляд на брошюру, чертыхнулась разок, чтобы поставить точку на сентиментальном настрое. Плод многомесячных усилий Наяды содержал еще не одну главу, а времени до отъезда — если часы не кормили меня наглой ложью — оставалось ровно пятнадцать минут.
Что делать с волосами? Думай, Элли, думай! Изобразить элегантную французскую косу или соорудить банальный пучок? Второй вариант куда быстрее, но и рискованнее. Придется весь вечер усиленно втягивать щеки, дабы не так выпирали. А ведь надо еще и болтать без умолку…
Снова стук в дверь. Что теперь пропало? Ремень? Порка детей в моем педагогическом арсенале не фигурирует. Галстук? Вздумаю повеситься — воспользуюсь бельевой веревкой.
Напрасно я злобствовала. На сей раз мое уединение рискнул нарушить enfant terrible Фредди. Жужжание фена сменил вкрадчивый голосок драгоценного кузена:
— Мэри Поппинс по вашему приказанию прибыла.
Волосы упорствовали в своей необъяснимой антипатии к французской косе, и справиться с ними оказалось гораздо сложнее, чем представить поджидавшего за дверью плута. Стоит небось, вальяжно привалившись к стене; на голове рогатый шлем, в глазах хитрый блеск, на губах ехидная ухмылочка.
