«Почему — я?» — оторопел Луис.
«Не обязательно вы. Но знаком ли вам человек, готовый расстаться с жизнью ради вашего сына? И поднимется ли у вас рука заплатить человеку, чтобы он добровольно пошел на смерть для сохранения вашего семейного счастья?»
Луису почудилось на миг, что он сидит наедине с дьяволом.
«Почему же нет? есть бедные люди, которые предпочли бы ЭТО каторжной тюрьме или виселице, если семья их будет потом обеспечена».
«Допустим, вы найдете такого беднягу. Но вы должны выполнить мои условия. Мне надо увидеть этого человека так же близко, как вас сегодня. Мне надо убедиться, что он хочет умереть за плату, а не принужден силой, угрозами или пыткой; не спешите возмущаться, сьер Гарен, — с вашими деньгами вы на все способны, но помните — ни хитрость, ни обман вам не помогут. И не вздумайте привести ко мне кретина от рождения или умалишенного; нельзя распоряжаться жизнью того, у кого нет рассудка и собственной воли. Если же вы думаете запугать меня, чтобы я применил свое средство к вашей жертве — знайте, что я не из пугливых и сумею защитить себя или своих родных».
«И как же?» — Луис был влиятелен и знал, сколько стоят полиция и суд, вместе взятые.
«Хотя бы вот так — я отдам Доминику ВАШУ жизнь, не спрашивая у вас согласия. Вы слишком близко ко мне сидите сейчас, чтобы потом уйти безнаказанным».
«Вам надо отдать должное, сьер колдун… вы достойны своего ремесла и своего народа. Полагаю, наш договор заключен?»
«Да».
«Прежде, чем приступить к делу, вам надо увидеть и Доминика?»
«Да, непременно».
«Есть еще условия?»
«Нет».
«Неужели вы не возьмете денег?..»
«Нет».
«А если я все-таки пришлю их вам?»
«Я раздам их в кагале. Здесь многие бедствуют».
«Что же — вы бессребреник? ради чего вы согласились вернуть жизнь Доминику, которого даже в глаза не видели?»
«Я высоко ценю мнение Камиля Хорна. Вы, вероятно, считаете его беспутным, безалаберным человеком; на первый и неглубокий взгляд он может и не понравиться своей резкостью, несхожестью с большинством — между тем это художник от бога, создающий истинную красоту, извлекающий ее из простейшего: из трав, из цветов, из облаков, из образа человека. Он своенравен, но раним и отзывчив. Не знаю — даже не представляю, — как вы сблизились с ним, но думаю, он провел немало времени рядом с вами и Домиником, и ваше общество полюбилось ему… не скрою, однако, что ему приятно и общество собственных работ, только приязнь эта необычная — он ищет в них ошибки, чтобы не повторять их впредь. Вот первая причина — рекомендация Камиля Хорна. Я доверяю ему. Вторую причину вам также непросто будет понять. Предположим, что я вам отказал наотрез. Ваш сын, еще не вкусивший жизни, умер. Другой — кто-то, кого я не знаю — отчаялся в жизни, пошел на кровавое преступление или покончил с собой. Разве меньше стало скорби в мире от моего отказа? Или — я согласился. Ваш сын остался жив. Другой — бедолага — умер, но оставил семье надежду если не на роскошное, то на безбедное существование. Я смею надеяться, что в этом случае несчастье будет уже не столь велико. Так или иначе — кто-то должен умереть, и я выбираю тот исход, что оставляет хоть малейшую надежду на лучшее».
