— Я похож на убийцу? — вытаращился Клейн.
— Ну не я же! — Аник ликовал. — Кто угодно скажет, что ты — воплощенное насилие!
— …и не устроите им аварию, — твердо закончила Марсель. — Я так хочу. Они же не как мы. Если они умрут, покалечатся, то это — все! у них родные, девушки… я знаю одного из них, — вырвалось вдруг у нее.
— Вот как!.. — Клейн задумчиво пожевал губами. — Кто же это?
— Тьен.
За время между тем, когда профессор и Людвик Фальта, отец Марсель, побывали на кладбище, и тем, как Марсель воскресла, Клейн и Аник навели о ней и ее знакомых необходимые справки, но человека с таким именем не находили. Но это ничего не значило. Мы можем не замечать тех людей, в жизнь которых вошли и остались навечно…
— Это кличка?
— Нет, его зовут Этьен, Этьен Шильдер. Мой одноклассник.
— Он вам… нравился?
— Да! — ответила Марсель с вызовом, и было видно, что выскажи Клейн еще хоть малейшее сомнение, она сию секунду объявит, что была близка с Тьеном, и что Тьен — сокровище ее души.
— Ладно, — поцокал языком Клейн. — Сейчас разберемся.
Он открыл дверь и гаркнул «бойцам», все еще совещавшимся у машины:
— Эй! малолетки! рация на танке есть?
— Есть! — крикнули оттуда.
— Включай на дорожную волну, девятый канал.
— Ну, что? — заговорило радио.
— Кто из вас Этьен Шильдер, пусть возьмет микрофон.
Эфир примолк, пошептался и процедил:
— Слушаю тебя.
— Ты Этьен Шильдер?
— Что надо?
— Вон из машины.
— Че-го?..
— Вон, кому говорят. Или ты выйдешь, или я тебя выдерну, и на дружков не надейся. Выйдешь и дашь нам старт. Понял? или повторить?
— Что ты прилип ко мне?
— Считаю до трех и навожу на вас полицию. Раз. Два…
— Вот паскудина, — замешалось в эфире многоголосье, микрофон пошел из рук в руки. — Слушай, на «Коне» это игра не по-мужски. Знаешь, ты кто? — ты дешевка. Говночист на говновозе.
— Два с половиной… — протяжно отсчитывал Клейн. — Играем, как я сказал, или не играем. Сейчас скажу «три».
Фигуры у «феррари» сменились — один сел, другой вышел.
— Доволен?
— Вот теперь порядок… Это он? — спросил Клейн, отключая рацию.
Марсель прищурилась, всмотрелась.
— Он.
— За остальных я вам отвечаю, но если они сами захотят шею свернуть — не обессудьте.
— Они просто придурки, но я не хочу их смерти, — Марсель пожала плечами. — Мне их жалко.
— Когда-то я был таким придурком, — сказал Аник. — Это не от глупости, Марсель. Это от молодости. Я опомнился уже после смерти и решил, что настало время все осмыслить. И я сделал неожиданное открытие — узнал, что меня вело. А знаете что? утверждение своего Я. Оно далеко заводит, если не замечать других Я. В конце остается одно свое Я, но вы оглядываетесь и видите, что стоите на фоне стены из мешков с песком, и на вас смотрят шесть винтовок. Это — как вам сказать? — эволюция отдельного Я без учета всех прочих. Большое будущее для таких ребят.
