Беседы о потустороннем мире Клейн любил, особенно когда он ассистировал профессору, и Герцу нравилось обсуждать с ним эту тему, потому что пробелы в образовании не мешали Клейну мыслить ясно и трезво, но сейчас он завелся не вовремя. Похоже было, что Клейн волнуется.
— Вернемся — поговорим. Вон наш переулок.
Клейн важно кивнул — ладно, отложим, дело прежде всего.
Во тьме переулка метались ветер и стремительный косой дождь; Клейн и Герц надели поверх шапочек капюшоны, закрыли лица воротниками свитеров, вышли из машины — продрогший Аник сутулился под каменной стеной.
— О’к, — шмыгнул он носом. — Ключ у тебя есть, сьер шофер?
— Имеется, — Клейн показал гидравлические кусачки, которыми можно было перегрызть якорную цепь.
— Тогда полезай.
* * *
В сторожку у ворот Новых Самаритян позвонили — коротко, деликатно. Сторож поставил чашку с горячим кофе, отложил детективный роман, посмотрел в глазок — кто там? дылда-электрик, форменные пальто и кепи на нем промокли; стоит, складывает непослушный зонт. Вот тоже служба — ни сна, ни покоя, а уже почти полночь!
Сторож открыл.
— Прошу прощения, сьер, — дружески улыбнулся электрик. — Нельзя ли от вас позвонить в бригаду? служебный телефон на углу неисправен, а жетона нет, как на грех.
— Заходите, заходите, — сторож отступил от входа, — а то дует с улицы.
— Спасибо, сьер! — полуночный гость присел к телефону, положил на старенький казенный стол портфель с инструментами и стал в нем копаться. — Вам тут неплохо, я смотрю, — тепло и кофе…
И, улыбаясь, электрик достал из портфеля десятизарядный маузер К-96.
— Спокойно, это ограбление. Повернитесь лицом к стене. Руки на стену.
— Я не буду сопротивляться, — любезно предупредил сторож, чувствуя, как подкашиваются ноги. Мысли его путались: «Господи, что тут грабить?! это маньяк, электрик-убийца…» — и тотчас ему вспомнились ужасающие подробности криминальной хроники, интервью пойманных маньяков, какие-то мемуары «Я убивал не только женщин»…
— Я вам не сделаю ничего плохого, — успокоил его Аник, — если вы меня не разозлите.
— Деньги в плаще, на вешалке.
— Спасибо, — не отводя прицела от спины сторожа, Аник свободной рукой аккуратно отсекал один за другим провода над коробкой сигнализации. — Да, кстати, когда вам позвонят с пульта, чтоб убедиться, все ли в порядке?
— В час ночи.
«С телефоном обождем», — решил Аник, выключая свет над внутренним входом.
* * *
— Погасло.
— Вижу. Я пошел.
— Удачи, профессор.
Герцу пришлось идти вслепую, сквозь шевелящиеся мокрые кусты, со штативом на плече и с тяжелым футляром, благо хоть кабель сам собой разматывался с катушки. Северный ветер рвал с деревьев последние листья, дождь с треском хлестал по плечам, по капюшону, бил в лицо; мрак и ненастная ночь справляли на кладбище свирепую свадьбу: раскачивали сучья, выли, гудели, кружились над черным шпилем кладбищенской часовни, стучались в ее узкие окна; они почуяли чужого и взмахнули тощими голыми ветвями-крыльями, налетели с вихрем гнилых бурых листьев. Корявые корни извивались, стараясь зажать, удавить струящийся кабель, и отпрянули, затрепетали — чужой снял с плеча треногу, воткнул острия расставленных опор в землю, поднял на руках тускло блеснувшее тело, похожее на гильзу артиллерийского снаряда, приладил к поворотной головке штатива, бережно накрыл прозрачной пленкой, вставил в бок цилиндра головку кабеля.
