Лили не боялась темноты: девушка, выросшая в сельской местности, не станет шарахаться от каждого сгустка мрака. И все же, засидевшись допоздна у какой-нибудь подруги в Тамарине и возвращаясь ночью домой на велосипеде, Лили не раз испуганно замирала в седле и прислушивалась к ночным шорохам, ведь в округе ходило немало жутких историй о призраках и духах. Однако черное расплывчатое пятно у дороги чаще всего оказывалось заблудившейся коровой или безобидным кустом терна.
Томми рассказывал в своих письмах об уличных фонарях и неоновых вывесках в Лондоне, об окутанных мягким сиянием домах на фоне темного неба. Томми говорил, что теперь город погружен во мрак — никто не хочет подавать сигнал мистеру Гитлеру. Лили с трудом представляла себе город, такой огромный, как Лондон. В жизни ей пока не доводилось видеть городов крупнее Дангарвана, а Лондон, Париж и Нью-Йорк были ей знакомы лишь по чудесным фильмам, которые или в кинотеатре «Ормонд».
Но теперь, уже совсем скоро, ей предстояло увидеть Лондон своими глазами. Оставалось подождать всего несколько дней. Лили взволнованно затаила дыхание, смакуя эту мысль, но тут же озабоченно нахмурилась. Томми помог ей разузнать условия приема на курсы медсестер в королевской бесплатной больнице, но он не сможет ее встретить. Королевский ирландский фузилерный полк, к которому он приписан, к тому времени уже покинет Лондон. Само собой, Томми не сказал, куда его отправят.
Прочитав последнее письмо сына, отец скомкал его и швырнул в огонь.
«Сначала ушел Томми, а теперь и ты, Лили? Зачем это тебе? — угрюмо проворчал он. — Разве мало нам своих войн? Почему мы должны посылать наших детей воевать на чужой земле?»
Лили не ответила. Она понимала, что за всеми гневными речами отца против войны, в которой Ирландия занимала нейтральную позицию, скрывается мучительный страх потерять любимого сына, ставшего солдатом. Маме в отличие от отца не нужно было ничего объяснять. Она чувствовала, что Лили мечтает о другой жизни и хочет любой ценой вырваться из Ратнари-Хауса.
— Кто не бывал в этом доме, ни за что не поверит, что здесь так холодно, — озабоченно пожаловалась мама, торопливо входя в кухню в своей привычной одежде экономки. — Постели опять отсырели, ну что ты будешь делать? Если не удастся привести все в порядок до приезда ее светлости, не миновать скандала.
Лили поспешно вскочила, достала еще одну красивую фарфоровую чашку с блюдцем и налила маме чаю. Мама всегда предпочитала посуду попроще, но Лили нравилось держать в руках тончайший, почти прозрачный фарфор.
