Ребенок изогнулся в коляске, и Иззи внимательнее присмотрелась к нему. Это была чернокожая девочка с хорошеньким личиком, обрамленным пушистыми кудряшками, с пухлыми щечками и большими глазами, темными, как чернильные лужицы. В своем нарядном костюмчике персикового цвета она была похожа на куклу.
— Ваша малышка просто прелесть, — сказала Иззи, и мать девочки вспыхнула от удовольствия.
— Да. Моя маленькая принцесса.
— Она у вас хорошо спит?
Все познания Иззи в деле воспитания младенцев легко бы вместились на булавочной головке, и там бы еще осталось место для ежегодного послания президента США конгрессу, но она точно знала, что для молодых мам крепкий сон ребенка так же важен, как для нее Нью-Йоркская неделя высокой моды.
— В последнее время неплохо, — живо откликнулась женщина. — Сегодня ночью мы проспали целых шесть часов, да. Моя сладкая? — Она ласково склонилась над коляской. — А у вас есть детишки?
Иззи покачала головой, чувствуя, как к глазам подступают слезы.
— Нет.
— Не все хотят иметь детей, — заметила женщина.
Иззи молча кивнула, боясь, что дрожащий голос ее выдаст. Потом отодвинула в сторону почти нетронутый кофе и встала.
— Счастливо, — пробормотала она и выбежала из кафе.
«Поздно мне заводить детей», — думала Иззи, бредя по улице. И дело вовсе не в увядающих яичниках или слабом здоровье. Когда твое сердце высохло, как пустой орех, тебе нечего дать другому человеческому существу, нуждающемуся в нежности и любви.
«Только не оставляй меня, бабуля, — прошептала она, подняв глаза к серому манхэттенскому небу. — Пожалуйста, не уходи. Мне нужно увидеть тебя, хотя бы в последний раз».
Долгие часы в кресле авиалайнера прошли в состоянии какого-то странного оцепенения. Иззи оставалась спокойной и собранной, действуя как автомат. Когда вдали засветились огни взлетно-посадочной полосы, самолет резко пошел вниз, пробиваясь в воздушные ямы, и вскоре Иззи уже пересекала стеклянный холл Дублинского аэропорта, направляясь в зал выдачи багажа.
За годы работы в агентстве Иззи так много приходилось летать, что ей не составило труда войти в роль деловой женщины, собравшейся в очередную командировку. Розовая шелковая повязка для глаз, чтобы спать в самолете, увлажнитель для воздуха, защищающий от сухости в салоне, и пара толстых носков, заменяющих тапочки, помогали ей путешествовать с комфортом.
И лишь когда перед ней раскрылись прозрачные двойные двери аэропорта и она ступила на «ничейную полосу» — международный терминал, за которым начиналась земля ее предков, — чувства снова вернулись к ней, и Иззи со всей отчетливостью осознала, что прилетела сюда не в командировку и даже не в отпуск. Она здесь, потому что с бабушкой случилась беда. Бабушка умирает.
