Видимо, Папа, заявляя о своем уходе, принимал во внимание и все эти обстоятельства. Однако вряд ли они были решающими.
Когда после кончины Иоанна Павла II проходили выборы нового Папы, речь фактически шла о выборе дальнейшего курса Церкви. Пойдет ли она на то, чтобы и далее принимать нормы меняющегося современного мира (тут и отказ от целибата, и женщины-священники и пр.), или же станет укреплять прежние церковные традиции?
Состоявшаяся восемь лет назад интронизация папы Бенедикта XVI — кардинала Йозефа Ратцингера, главы Конгрегации доктрины веры (она же — Святая инквизиция), — символизировала выбор в пользу традиции. Став папой, Ратцингер провозгласил своей задачей «евангелизацию Европы». И поначалу пытался добиваться этой цели достаточно решительно. Но начал терпеть поражения. В том числе, внутри самой церкви.
«Сталин был прав, когда сказал, что у папы нет дивизий, и он не может отдавать приказы, — признал Бенедикт XVI в своей книге «Свет мира». — Понтифик также не похож на главу крупной компании, в которой все верующие являются его работниками и подчиненными. В этом отношении папа — человек совершенно безвластный».
Речь здесь, конечно, не о том, что папа не может приказным порядком заново евангелизировать Европу. Речь шла о глубочайшем расколе именно внутри самой церкви. На, условно говоря, «либералов-обновленцев» и «традиционалистов».
Разумеется, подобный раскол существовал почти во все века в жизни любой церкви. Но в католицизме этот раскол приобрел новые формы и новую остроту во второй половине ХХ века. И привел к быстрому внутреннему ослаблению церкви.
По мнению традиционалистов, одной из основных причин современного «кризиса веры, морального упадка и литургического опустошения» в Католической Церкви стали решения Второго Ватиканского собора (1962–1965 гг.), направленные на обновление (aggiornamento) христианской жизни. Это признавал и кардинал Ратцингер, который в одном из своих интервью заявил, что Церковь открылась современности «в приступе эйфории и оптимизма».
Православные религиоведы также четко маркируют внутрикатолический раскол. Так, протоиерей Максим Козлов пишет, что это раскол на «левое» большинство, «недовольное недостаточным радикализмом… почему Собор не разрешил женское священство, не отменил целибат, не разрешил разводы и аборты», и на «правое меньшинство» — интегристов, которые критикуют Собор «за излишний экуменизм, за реформы богослужения, приведшие к утрате сакрального языка богослужения, а также к секуляризации богослужебного сознания».
