Я поднялся в палату 47.
— Рана над ухом так болела, — заговорила Анахид, — что я скоро впала в забытье, ощущая лишь ужасную боль в голове. Как во сне я услышала голос моего спасителя: «Что с тобой?»
Я была не в состоянии ответить. Он снял с себя укаль[1], перевязал мне голову, уложил на солому и укрыл своим пиджаком. Боль слегка притупилась, но страх остался. Время тянулось ужасно медленно. Я вспомнила все, что было, с самого начала…
Аэродром… Я сижу у окна… Подо мной расстилается панорама Рима… В зале для транзитных пассажиров лежала телеграмма на мое имя: «Жди меня в ресторане аэропорта. Муин эль‑Джабир». Телеграмма от моего жениха? Что случилось? Два часа назад мы расстались с ним в Германии. Как он попал сюда?
Я взяла телеграмму и разыскала ресторан. Вошла, села за столик напротив двери. Подошел официант. Есть не хотелось, но я сделала заказ и вновь прочла телеграмму, пытаясь понять, что же произошло. Потом мои глаза встретились с глазами какого-то незнакомца. Он приближался, глядя мне прямо в лицо, потом поклонился и сел на стул напротив. Взял салфетку, расправил ее и поставил на нее тарелку, положил вилку и нож. Сделал знак официанту и наклонился ко мне:
— Мадемуазель Анахид… Я от товарища Муина, по поводу телеграммы. Пожалуйста, сделайте вид, что вы меня ждали.
Он сделал заказ официанту, и тот удалился.
— Вы знаете Муина?.. — начала я. — Что произошло? Почему он приезжает? Когда будет здесь?
Он улыбнулся. Большие ясные глаза. Спокойный, уверенный взгляд. Он протянул руку, положил ее на мою и снова улыбнулся:
— Мое имя не имеет значения. У Муина все в порядке. Он в Германии и не приедет. Выслушайте меня внимательно.
Официант принес какое-то блюдо. Незнакомец с аппетитом принялся за еду. Я смотрела в его большие ясные глаза, совершенно чужие и вместе с тем… Когда я видела это лицо? Где? В Иерусалиме… В Набулусе… Может быть, в Аммане? Нет! В Каире, на военных учениях отрядов сопротивления? Не думаю. Я вслушивалась в его голос:
— Муин — мой друг детства и родственник. Это он послал меня сюда. Передо вашей посадкой в самолет он не хотел говорить с вами о деле, чтобы вдали от него вы легче могли решить: взяться за это дело или отказаться от него.
— Но сначала…
— Подождите немного, прочитайте вот это.
Он незаметно сунул мне в левую руку записку. В том, что ее написал Муин, я не могла сомневаться. Да и бумага из его маленькой записной книжки: «Податель сего заслуживает полного доверия… Предоставляю тебе свободу выбора, как моей невесте, будущей жене и матери моих детей». Подпись: «Муин». Да, это несомненно писал он сам.
