На любимую мозоль наступил. Я взял себя в руки и ответил так:
– Лучше бы они поскорее вернулись, эти инстинкты. Я не собираюсь вечно быть бедным родственником на пиру.
Наблюдатели исчезли. Первое испытание пройдено.
– Старик говорит, что первое впечатление решает все. Половина экипажа друг с другом не знакомы.
– До конца патруля мы все познакомимся намного ближе, чем нам бы хотелось.
– Эй, лейтенант! – кричит кто-то из люка в оружейный отсек. – Старик вызывает тебя в «О-один».
«О-1». Это операционный отсек. «О-2» – оружейный. И так далее. Я кидаю вещи в свою койку и направляюсь к командиру, цепляясь руками за приделанные к килю крючья. Когда мы перейдем в рабочий режим, на них будут вешать койки и рюкзаки.
Проходить через люки в паразитном режиме противно даже в условиях такой слабой гравитации. Как обезьяна, цепляешься за приваренные над головой брусья. В рабочем режиме они станут лестницей, ведущей к килю.
– На кол бы посадить конструктора этого монстра!
– Не ты первый, – говорит Яневич. – Но этот сукин сын перешел в ту фирму.
– Как?
Яневич улыбается, глядя на мое выражение лица.
– Поэтому-то мы так и лезем вон из кожи. Не знал, что ли? Мы не сможем наложить руки на этого гаденыша до тех пор, пока не выиграем воину. Только тогда мы начнем спорить, кто что раньше с ним сделает. Если хочешь принять участие, подай заявку в письменном виде. Только не рассчитывай, что на твою долю много останется.
– Можно было все это получше организовать.
– Несомненно. На самом деле корабль проектировал компьютер. Говорят, чертову ящику забыли сказать, что на борту будут люди.
– Командир посылал за мной.
– Не ради поручений, а чтобы предложить тебе посмотреть вылет, ты ведь хотел. Уже отправляемся. – Он кивнул в сторону кабины. – Старик там. Вот, пользуйся моим экраном. Это передняя камера. Будет теперь твоим местом по рабочему и боевому расписанию.
– Так себе зрелище.
Пеленг и склонение камеры мне ничего не говорят. Камера передняя. Тогда должна быть видна стена гавани, а вместо этого на экране какая-то темная арка и лишь совсем крохотный кусочек стены. Он ослепительно ярок на фоне тьмы.
Высоко на стене, на краю черной арки, крохотная фигурка в скафандре для внешних работ семафорит руками. Интересно, что ему или ей надо? Боюсь, что мне это так и останется неизвестно. Еще одна тайна Тервина.
Воинственный звук марша на валторнах прорезает отсек.
– Приглушить эту муть! – кричит Старик.
Музыка становится еле слышной.
