– Крепись, Ганнушка, чует мое сердце — недолго уже нам мучиться, — сказала и крепко поцеловала подругу.
В полдень в покой к невольницам пришел паша. До сих пор Маринка дичилась его: забивалась в самый дальний угол, избегала его настойчивых взглядов. Сейчас, вспомнив совет Яники, она подавила свое отвращение к паше и приветливо ему улыбнулась. Угрюмое лицо турка просияло. Маринка смело подошла к нему. За полтора года жизни в неволе молодая казачка выучилась говорить по-татарски и по-турецки. И она сказала ему:
– Великий паша, разреши обратиться к тебе!
Тучный турок приосанился, приложил пухлую руку к сердцу и осклабился.
– Говори,говори, красавица!
– Милостивый господин! Разреши этой ночью подышать прохладой твоего сада мне и моим подругам Яникс и Одарке, — промолвила Маринка, склонившись в поклоне перед пашой.
– Считай, что просьба твоя уже исполнена, — ответил Ахмет и, сверкнув камнями перстней, хлопнул в ладоши. Из соседнего покоя выскочил евнух Абдулла.
– С этого же часа и днем и ночью ворота сада должны быть всегда открыты для отрады глаз моих. — Паша указал на Маринку. — С ней пропускай в сад всех, кого она пожелает.
С этими словами паша подошел к Маринке и взял ее за подбородок.
– Сегодня ночью я приду в сад, чтоб тебя развлечь, — сказал он.
Этого-то Маринка больше всего и опасалась. Возможность ночного свидания с пашой показалась ей настолько ужасной, что она чуть не выдала себя.
– О господин! Я хочу встретиться с тобой, только не сегодня и не завтра… Я потом скажу тебе о причине, почему должна отложить наше свидание, — в растерянности произнесла Маринка. Облачко недовольства пробежало по лицу паши. Он на секунду задумался, но потом засмеялся. Смятение девушки он понял по-своему и объяснил его девичьей стыдливостью. «Добыча все равно не уйдет от меня. Лучше будет завладеть ею не силой, а лаской», — подумал он.
– Я сама назову час нашего свидания, — пообещала Маринка.
Паша просиял и, полный надежд, ушел. Как только за ним закрылась дверь, Маринка подбежала к Янике и Одарке, чтобы сказать им о согласии паши.
В это время в гарем вошел Абдулла и строго произнес:
– Закройте лица, женщины. Сейчас Халым с малярами будет красить стены.
Его слова вызвали радостное волнение среди пленниц. Жены паши, турчанки и татарки, с испуганным визгом накинули покрывала на лица. Их примеру нехотя последовали русские женщины. Когда одноглазый Халым с Лукой и Семеном, вооруженные кистями и ведрами с белилами, вошли в гарем, все пленницы были закутаны в черные покрывала. Сквозь узкие щели на них смотрели невеселые глаза.
