— Я все это время буду танцовать кадриль съ Андромахой, смѣясь сказалъ Гэй.
— Да полноте, не говорите вздору! Ступайте сейчасъ одѣваться. Какъ это у васъ достаетъ духу стоять здѣсь, когда карета у крыльца.
— Я буду имѣть честь посадить всѣхъ васъ въ карету, когда вы будете готовы, почтительно разкланявшись, произнесъ Гэй,
— Лора, Эмми, слышите! неужели онъ правду говоритъ! въ отчаяніи восклицала лэди Эвелина.
— Кажется, онъ не шутитъ! замѣтила грустя Эмми. Эвелина упала на диванъ, дѣлая видъ, что ей дурно.
— О! о! стонала она:- уведите его. Я не могу видѣть! Я умираю! Всѣ мои хлопоты пропади даромъ.
— Очень жаль! смѣясь возразилъ Гэй.
— Что-жъ сказать Морицу? спросила она, вскакивая съ дивана.
— Передайте ему, что его первый трубачъ такъ меня разстроилъ, что могли бы быть грустныя послѣдствія, если бы я пріѣхалъ сегодня на балъ.
— Дѣти, я васъ, кажется, очень задержала, — сказала мистриссъ Эдмонстонъ, входя въ комнату. — Но видно вамъ не было скучно, я не слыхала: «Кузнеца-музыканта».
— Папа вѣрно тревожится, что мы не ѣдемъ.
— Мама! Гэй не хочетъ ѣхать съ нами! вскриіала Эмми.
— Гэй?… Что это значитъ?
— Ничего, увѣряю васъ. Просто не хочется.
— Нѣтъ, это невозможно. Вы должны непремѣнно ѣхать.
— Неужели? Пожалуйста, не заставляйте меня ѣхать, мистриссъ Эдмонстонъ, — умолялъ ее Гэй.
— Эмми, который часъ? половина одиннадцатаго! Боже мой! мы папа рѣшительно напугаемъ! сколько вамъ нужно времени, чтобы одѣться, Гэй?
— Не менѣе часу, съ улыбкой сказалъ онъ.
— Пустяки! Жаль, что поздно. Я настояла бы, чтобы вы ѣхали. Теперь ужъ дѣлать нечего, нельзя же моего мужа заставлять дожидаться такъ долго. Лора! Лора! Ну, что мнѣ дѣлать?
— Позвольте мнѣ пойдти къ Чарльзу. Я почитаю ему вслухъ и, можетъ быть, онъ заснетъ, — сказалъ Гэй.
— Спасибо вамъ, только не разговаривайте съ нимъ, онъ опять придетъ въ волненіе. Почитайте ему, если хотите. Но каково мнѣ-то будетъ разсказывать тѣмъ, кто о васъ спроситъ, что я оставила васъ сидѣлкой у больнаго сына!
— Я совсѣмъ не ради его остаюсь, — возразилъ Гэй. — Я вижу, что я очень глупъ, вотъ почему и не ѣду.
— Отлично, сэръ Гэй, очень рада, что вы, наконецъ, сказали правду, — воскликнула Эвелина, спускаясь съ ступени крыльца, чтобы сѣсть въ экипажъ.
— А что-жъ? я самъ это хорошо знаю, — продолжалъ онъ, усаживая ее въ карету. — Прощайте, лэди Эвелина! приберегите для меня кадриль, когда я буду умнѣе.
Гэй усадилъ всѣхъ дамъ въ карету, хлопнуя дверцою и исчезъ. Мистриссъ Эдмонстонъ не выдержала. Опрокинувшись на спинку кареты, она въ отчаяніи вскричала:
