Черезъ нѣсколько времени дверь тихо отворилась и Эмми едва слышными шагами подкралась къ сестрѣ, держа въ рукахъ три розы различныхъ цвѣтовъ.
— Какъ, Лора? поскликнула она. — Ты еще не начинала одѣваться?
— А развѣ пора? спросила та, встрепенувшись.
— Какъ прикажешь тебѣ отвѣтить? Ежели на моемъ языкѣ цвѣтовъ, какъ Филиппъ его называетъ, такъ я имѣю честь доложить, что у насъ billes de nuit уже свернули свои колокольчики, а tigridias опустили лисгочки. Значитъ, не рано. Гдѣ ты витаешь, въ волшебномъ мірѣ, вѣрно?
— Папа вернулся домой?
— Давно, и Гэй также. Гдѣ-жъ ты сидѣла, если не слышала, какъ онъ и Эвелина пѣли вмѣстѣ ирландскія пѣсни?
— Мнѣ было видѣніе, — сказала Лора, вскакивая съ окна и смѣясь какимъ-то неестественнымъ смѣхомъ. — Эмми начала помогать ей одѣваться и, взглянувъ пристально на сестру, спросила:- Лора, не случилось ли чего съ тобою?
— А что-жъ могло со мной случиться!
— Я почемъ знаю, можетъ быть, ты въ самомъ дѣлѣ видѣла какого-нибудь духа. Душа моя, скажи правду, не утомилась ли ты? Что ты чувствуешь?
— Право ничего. Я думала объ одномъ нашемъ разговорѣ съ Филиппомъ.
— Только-то! замѣтила Эмми и замолчала, не имѣя привычки вмѣшиваться въ отношенія сестры и кузена. Лора успокоилась и, спускаясь внизъ, мысленно рѣшилась строго слѣдить за собою въ отношеніяхъ своихъ къ Гэю. Хотя она вначалѣ была убѣждена, что съ этой стороны она застрахована, но слова Филиппа, что слишкомъ тѣсное сближеніе съ Гэемъ можетъ быть для нея опасно, не выходили у нея изъ головы.
Гэй, между-тѣмъ, былъ разсѣянъ по уши предстоящимъ полковымъ праздникомъ въ Броадстонѣ, тѣмъ болѣе, что онъ вздумалъ везти Чарльза на смотръ. Эта блестящая мысль пришла ему въ голову въ то время, когда онъ вмѣстѣ съ Морицомъ де-Курси осматривалъ помѣщеніе въ палаткѣ, гдѣ назначался завтракъ. Бѣдный Чарльзъ съ давнихъ поръ не пользовался никакимъ развлеченіемъ внѣ дома; сколько ни пробовали его вывозить, всѣ поѣздки дѣлали столько вреда его здоровью, что мать разъ навсегда отказалась отъ попытокъ такого рода. Но Гэй съ такимъ жаромъ доказывалъ возможность свозить его въ Броадстонъ, а Чарльзъ пришелъ въ такой восторгъ отъ его плана, что мистриссъ Эдмонстонъ, волей или неволей, принуждена была согласиться. Ее пугала мысль привезти больнаго въ шумную толпу. Она твердила, что боится повторенія исторіи съ цвѣточной выставкой, гдѣ они потеряли сначала мистера Эдмонстона, затѣмъ свою коляску, и, наконецъ, Эмми съ Шарлоттою. Всѣ они отрашно перепугались, а Чарльзъ пролежалъ три дня въ постели отъ утомленія. Но ей не дали и говорить.
