Когда Гэй былъ свободенъ, онъ читалъ или гулялъ по полямъ одинъ.
Любимымъ его мѣстомъ была ниша въ окнѣ гостиной, гдѣ онъ сидѣлъ пріютившись съ книгой. Оттуда онъ наблюдалъ за молодыми дѣвушками, которыя занимались каждая своимъ дѣломъ, а чаще всего уборкою книгъ на случай, еслибы домашнему деспоту Чарльзу вздумалось потребовать одну изъ нихъ, Лора и Эмми играли на фортепіано и пѣли; старшая сестра была съ большимъ талантомъ. Разъ какъ то вскорѣ по пріѣздѣ Гэя, обѣ онѣ пѣли дуэтъ. Гэй подошелъ къ роялю и подтянулъ такимъ груднымъ, звучнымъ теноромъ, что Лора повернулась къ нему невольно и съ удивленіемъ воскликнула:
— Боже мой! да вы лучше насъ поете?
Онъ весь вспыхнулъ:- извините, сказалъ онъ, я не могу выдержать. Меня никогда не учили музыкѣ.
— Въ самомъ дѣлѣ! недовѣрчиво спросила она.
— Увѣряю васъ, я понятія о нотахъ не имѣю.
— Ну, славное же у васъ ухо! Попробуемъ сначала.
Сестры пришли въ восторгъ, а Гэй весело улыбался, какъ человѣкъ, не знавшій, что у него былъ скрытый талантъ. Лора и мать ея посовѣтовали ему заняться пѣніемъ. Гэй вообще началъ возбуждать сильную симпатію въ новой своей семьѣ. Его нѣжная предупредительность къ больному Чарлзу, молчаливая скорбь по умершемъ дѣдѣ придавали ему чрезвычаііно много цѣны въ глазахъ Эдмонстоновъ.
Однажды, въ воскресенье, часу въ шестомъ вечера мистриссъ Эдмонстонъ вошла въ гостиную и застала тамъ Гэя, который сидѣлъ одинъ подлѣ камина, съ собакою у ногъ. При видѣ ее онъ вскочилъ.
— Неужели вы сидѣли въ темнотѣ, все это время? спросила она.
— Мнѣ не нужно свѣчей, — отвѣчалъ Гэй, вздохнувъ очень тяжело. Она пошевелила щипцами огонь въ каминѣ и замѣтила, что лицо у него все заплакано.
— Воскресныя сумерки самое пріятное время для думъ, — сказала добрая мистриссъ Эдмонстонъ, не зная, съ чего начать.
— Да, — отвѣчалъ Гэй:- какъ я подумаю, что было со мной нѣсколько воскресеній тому назадъ…… и онъ замолчалъ.
— Бѣдный вы мой! вы совсѣмъ не были приготовлены къ смерти дѣда?
— Совсѣмъ не былъ приготовленъ. Въ день самой смерти онъ занимался съ Мэркгамомъ и никогда не чувствовалъ себѣ такъ хорошо, какъ въ это утро.
— Вы были при немъ, когда съ нимъ сдѣлался ударъ? спросила мистриссъ Эдмонстонъ, замѣтивъ, что ему легче дѣлается, когда его заставляютъ разговориться.
— Нѣтъ, меня тутъ не было. Это случилось передъ обѣдомъ. Я ходилъ на охоту и, вернувшись домой, пошелъ къ нему въ библіотеку, чтобы отдать отчетъ, гдѣ я былъ. Онъ казался здоровымъ, разговаривалъ со мною; я ничего не замѣтилъ, тѣмъ болѣе, что въ комнатѣ было темно. Побѣжалъ одѣваться, не прошло десяти минутъ, прихожу назадъ, а онъ лежитъ навзничь въ креслѣ. Мнѣ показалось что-то странное — звоню — прибѣгаетъ Арно, и тутъ я узналъ, въ чемъ дѣло. Голосъ Гэя оборвался.
