— Обдурил черт! Отвел глаза! — топнул в сердцах ногой Лис, хватаясь руками за голову. — Как сосунка провел. Засмеют хлопцы…
— Не засмеют… — успокоил его Остап. — Кто, кроме святых отцов, у нас безгрешен настолько, чтоб на бесовскую уловку не поддаться? Вопрос в ином: если ему известно, что мы тут, тогда почему Панько поиграть решил, вместо того, чтоб басурман предупредить? И схватить тебя, когда ты в лагерь залез? Странно, нет?
— Странно, — согласился Лис. — И что ты об этом думаешь? Есть догадка?
— Есть, — кивнул Остап. — Но сперва с гостем познакомиться не мешает. И поблагодарить. А то мучились бы мы с тобой сейчас, бревно допрашивая. Ты кто будешь, человек перехожий обшитый кожей? И с какого резону нагишом по степи бродишь? Харцызы ограбили, что ли? Али отшельник какой, что бесовские козни узрел? Токмо для отшельника ты больно телом бел и гладок…
— Все объяснять слишком долго, а если кратко: то я Василий Орлов, друг Тараса Куницы и тот самый орел-беркут, который вас на татарский лагерь вывел.
— Беркут?.. Ты?..
— Ну да. Вы что никогда про оборотней не слышали?
— Вообще-то…
— Чему ж тогда удивляетесь? Дали б лучше, чем прикрыться. Зябко в степи ночью становится. Скоро осень…
— Держи, Василь, — сбросил с плеч безрукавку Лис. — Остап, у тебя шаровары старые были…
— Сейчас, — Байбуз вернулся к лошадям и полез в седельную суму.
— Спасибо, — от души поблагодарил казаков царский опричник. — А что до беса, думаю: он просто не знает, что вам о нем все ведомо. Как и то — пойдете вы его следом дальше, или нет. Но, зная упорство и казацкий нрав, предполагает: что запорожцы, коль уж уцелели, захотят поквитаться с обидчиком. Вот и подготовил им, то есть вам, сюрприз. Решил поиграть в кошки-мышки. Отплатить за то, что планы его сорвали. Заодно и унизить, продемонстрировав, что не считает вас опасными противниками.
— Это хорошо, что не считает… — дернул себя за ус Семен. — Значит, таиться не станет. А мы не торопимся, подождем: куда он нас выведет. Там и поглядим, кто чего стоит! А ты, орел степной, что делать будешь? С нами останешься, или к Павычу полетишь?
— Да вот думаю, — Василий принял от Байбуза латанные-перелатанные шаровары. Зато целые, чистые и сухие. — Слетаю, наверно. Погляжу, может, и там на что пригожусь. Судя по всему, вам за ними еще долго плестись. В том направлении, куда басурмане скачут, на полторы мили никакого жилья не видел. Да и вообще, пустынная тут местность. Одно слово, Дикое Поле. Так что успею обернуться. Дня через два-три ждите. Кстати, я там зайчишку поймал… Вы как, не прочь отужинать? Вернее — пополуночничать?.. Я бы не отказался слегка перекусить на дорожку. А там и полечу, покуда гроза не разгулялась… Чувствуете, как в воздухе сыро становится? Примета верная.
