Неожиданно имя Пираллиды всплыло в его разгоряченном уме. Гетера — одна из ключевых фигур. Она знакома с Агриппой, была подругой Друзиллы и пострадала больше всех в этой истории. Она должна что-то знать, к тому же теперь благодаря Калигуле она вне опасности. Ей нечего теперь бояться, а уж он-то, Эмилий, точно не вызовет у нее опасений. Нужны еще сведения. Всеобщий траур наверняка оставил ее без клиентов, скорее всего, она не покидает свой дом на Субуре.
Эмилий Лепид решительно подозвал раба и приказал подать носилки.
Субура в дни траура была необычно пуста. Редкие прохожие переговаривались шепотом, кабаки были закрыты, уличные проститутки не смели высунуть носа, за порядком следили вигилы, вышагивая молчаливыми шеренгами, растянувшимися на всю ширину узеньких викусов. Ни одного бездомного не было видно, всех выгнали за ворота, туда же выпроводили бродячих актеров и фокусников, у кого не нашлось денег на дешевые комнаты в инсулах. Рим опустел. Только дождь шуршал по крышам, и стекали на мостовые потоки воды, и лишь самые отчаянные хозяйки высовывались из окон верхних этажей с посудой в руках, чтобы набрать воды. К фонтану на Туррис Мамилия не ходил никто, страшась неосторожным громким словом или улыбкой нарушить приказ о трауре.
Калитка у дома Пираллиды была заперта изнутри. Эмилий долго колотил дверным молотком, наконец скрипнула дверь, и показалась служанка. Опасливо оглядевшись по сторонам, она приблизилась к незваному гостю.
— Уходи, господин, тебе нельзя сюда! Госпожа никого не принимает.
— Я по делу! — ответил Лепид и, чуть подумав, решительно добавил: — Именем Цезаря!
Служанка трясущимися руками начала двигать засов. Лепид прошел внутрь дворика, и тут на порог вышла сама Пираллида.
— Глупая гусыня! — гневно закричала она на служанку. — Я же велела никого не пускать! — Но, едва она узнала Эмилия, на лице ее появилась вымученная улыбка, едва она узнала Эмилия. — Господин, я не работаю в эти дни.
Пираллида постаралась не выказать презрение, опустив длинные ресницы и отведя взор. Надо же, едва похоронил жену — сразу же к гетере.
— Прости меня великодушно, почтенная Пираллида, — вежливо начал Эмилий, наблюдая как в недоумении вытягивается ее лицо. "Почтенная"! — Я не стремлюсь найти утешение в твоих объятиях, я лишь хочу поговорить. Моя Друзилла часто рассказывала мне, что прежде вы были подругами и пережили совместно немало интересного. Я хочу быть откровенным с тобой, и мне надо, чтобы ты отплатила мне тем же.
