Сегодня…
Она еще сама не знала, что теперь будет.
Римукас озирался в родном доме, где все было так странно.
— Тетенька, почему они не возвращаются? Почему все разбросало?
Убирать не стала, только притворила окна, двери и разобрала постель, ту, широкую, которую видела с чердака, сквозь пыльное окошко. Укрыла Римукаса, уже и сама собралась вытянуться рядом, но точно сильная рука удержала ее, не позволила. Постелила себе на полу, рядом с кроватью.
Хотела подумать, что же будет теперь, что ей делать, как вдруг услышала: скрип двери, потом — шаги. Вспомнила, что не заперла ни одного замка, натянула платье и вышла посмотреть.
Зажгла свет.
Перед ней стоял рослый, плечистый мужчина. Смотрел на нее сверху вниз.
— Весь день ждал, пока стемнеет, — сказал он. — Сюда, наверно, никто уже не заявится, а?
— Наверно…
— Известное дело, раз увезли, значит, не придут больше. А ты не выгонишь?
Промолчала.
— Мне дня на два, на три, пока все уляжется. Потом найду себе. Ну?
Снова ничего не ответила.
— Стариков моих выслали. Может, хочешь, чтобы и меня?
Кто он, этот человек, что стоит перед ней и смиренно просит приютить его? Кто?! Неужели Антанас Бернотас? Он шмыгнул носом.
— Я ж любил тебя… Мое дитя растишь…
— Молчи! — ответила она. Медленно оглядела его с головы до ног.
Юозукас, бывает, провинится и тоже так стоит: руки опустит, ноги сдвинет и голову набок.
— Когда уйдешь?
— Да дня через два, а может, и раньше.
Она показала ему на диван и пошла запереть дверь.
— Погоди, — сказал он, — может, лучше не в доме, а? Может, в сарай пойти?
Отыскала в прихожей старое пальто, платок, еще что-то.
— Идем.
На дворе осмотрелась. Никого. Ни живой души. Он бросил одежду на ровно сложенную поленницу. В темноте снова оживился.
— Слушай… Может, останешься? А?
Она молчала.
— Что ни говори, а баба ты ладная! Не ста-а-ре-ешь… Да и я еще не женат. Ну?
Потянул ее за руку:
— Вспомним, а?
— Пусти…
Она выдернула руку.
— Ну, ну! Ты теперь на коне. Твоя власть, а я — бродяга бездомный. Может, в ноги бухнуться?
Он обнял ее:
— Неужто я чужой тебе? Или обнимал не так?
Она с силой оттолкнула Антанаса и вышла из сарая.
— Ну, ну! — услышала вдогонку.
Что-то подступало к горлу, подымалось все выше и выше. Она вбежала в комнату, села на пол, там, где постелила себе, и чувствовала, что сейчас заплачет.
На кровати зашевелился Римукас.
— Я боюсь один, — тихо сказал он. — Ты так долго не приходила.
Слова не могла вымолвить.
Зачем она взяла ребенка?
— Они еще нескоро вернутся?
