Этельред не мог более сдерживаться.
— А какие у нас гарантии, — раздраженно спросил он, — что язычники придут к Феарнхэмму?
— Мои, — резко ответил я.
— Но ты не можешь быть в этом уверен! — запротестовал Этельред.
— Харальд отправится к Феарнхэмму, — сказал я, — и умрет там.
В этом я ошибся.
Гонцы поскакали к людям Этельреда, стоявшим у Силкестра, с приказом двинуться на Феарнхэмм следующим утром при первых проблесках зари. Как только они окажутся там, они должны будут занять холм к северу, сразу же за рекой. Эти пятьсот человек были наковальней, в то время как люди в Эскенгаме были моим молотом. Но, чтобы заманить Харальда на наковальню, придется разделить наши силы, а правила войны запрещали так поступать. По моим самым радужным подсчетам, у нас было на пятьсот человек меньше, чем у датчан, и, разделив нашу армию на две части, я приглашал Харальда уничтожить эти части по отдельности.
— Но я полагаюсь на то, что Харальд — порывистый идиот, господин, — сказал я Альфреду той ночью.
Король присоединился ко мне на западных укреплениях Эскенгама. Он появился со своей обычной свитой священников, но махнул им, чтобы они отошли и мы могли поговорить наедине. Мгновение Альфред стоял, пристально глядя на далекое зарево огней, туда, где люди Харальда опустошали деревни, — и я знал, что он оплакивает все сожженные церкви.
— Он и вправду порывистый идиот? — мягко спросил король.
— Это ты мне скажи, господин.
— Он дикий, непредсказуемый, он устраивает внезапные набеги.
Альфред хорошо платил за сведения о норманнах и продолжал вести скрупулезные записи о каждом их вожде. Харальд разорял Франкию, пока его не подкупили тамошние люди, чтобы он ушел, и я не сомневался, что шпионы Альфреда рассказали ему все, что смогли выяснить насчет Харальда.
— Ты знаешь, почему его зовут Кровавые Волосы? — спросил Альфред.
— Потому что перед каждой битвой, господин, он приносит коня в жертву Тору и мочит свои волосы в крови животного.
— Да. — Альфред прислонился к палисаду. — Как ты можешь быть уверен, что он пойдет на Феарнхэмм?
— Потому что я заманю его туда, господин. Я сделаю западню и вздерну его на наши копья.
— Женщина? — спросил Альфред, чуть вздрогнув.
— Говорят, она для него особенная, господин.
— Я тоже об этом слышал. Но Харальд заведет себе других шлюх.
— Она — не единственная причина, по которой он явится в Феарнхэмм, господин. Но хватило бы и ее одной.
— Женщины приносят грех в этот мир, — проговорил Альфред так тихо, что я едва расслышал его.
