Бурги не снабжались едой, которая требовалась для большой армии. Назначение обнесенных стенами городов состояло в том, чтобы сдерживать врага и давать возможность гвардейцам, хорошо обученным воинам, нападать на осаждающих на открытой местности, снаружи.
— Но Феарнхэмм? — спросил Альфред.
— Именно там мы уничтожим Харальда, — недобро проговорил я и посмотрел на Этельреда. — Прикажи своим людям отправиться к Феарнхэмму, кузен, и там мы поймаем Харальда в ловушку.
Бывали времена, когда Альфред задавал вопросы, проверяя мои идеи, но в тот день он выглядел слишком усталым и слишком больным, чтобы спорить. И у него явно не хватало терпения слушать, как остальные подвергают сомнению мои планы. Кроме того, король научился доверять мне, когда речь шла о военных делах, и я думал, что он согласится с моим туманным предложением. Но потом он меня удивил.
Повернувшись к церковникам, Альфред жестом велел одному из них к нам присоединиться, и епископ Ассер, взяв под локоть молодого коренастого монаха, подвел его к креслу короля. У этого монаха было твердое, костистое лицо и темные волосы с выбритой в них тонзурой — жесткие и колючие, как шкура барсука. Он мог бы быть красивым, если бы не молочно-белые глаза. Я решил, что он слеп от рождения.
Нащупав кресло короля, монах опустился на колени перед Альфредом, который отечески положил руку на его склоненную голову.
— Итак, брат Годвин? — ласково спросил он.
— Я здесь, господин, я здесь.
Голос Годвина был чуть громче хриплого шепота.
— И ты слышал господина Утреда?
— Я слышал, господин, я слышал.
Брат Годвин поднял слепые глаза на короля. Некоторое время монах молчал, но лицо его все время подергивалось; подергивалось и гримасничало, как у человека, одержимого злым духом. Он начал издавать давящиеся звуки, и, к моему удивлению, это не встревожило Альфреда, который терпеливо ждал, пока, наконец, лицо юного монаха не приняло обычное выражение.
— Все будет хорошо, господин король, — сказал Годвин. — Все будет хорошо.
Альфред снова похлопал Годвина по голове и улыбнулся мне.
— Мы сделаем так, как ты предложил, господин Утред, — решительно проговорил он. — Ты направишь своих людей к Феарнхэмму, — обратился он к Этельреду, — а мой сын будет командовать силами восточных саксов.
— Да, господин, — послушно отозвался я.
Эдуард, самый молодой из собравшихся в церкви людей, выглядел сконфуженным, его глаза смущенно перебегали от меня к отцу и обратно.
— И ты, — Альфред повернулся, чтобы посмотреть на сына, — будешь слушаться господина Утреда.
