Соглядатай | страница 46



Он стоит в тесной прихожей на втором этаже у приоткрытой двери спальни с черно-белыми плитками на полу. Девушка сидит на краю смятой постели, зарывшись босыми ногами в шерсть овчинного коврика. Подле нее скомканные простыни свисают на пол.

Ночь. Горит лишь лампа на столике у изголовья. Долгое время сцена остается неподвижной и безмолвной. Затем снова слышатся слова «Ты спишь?», произнесенные строгим, глубоким и слегка певучим голосом, в котором словно бы таится неведомая угроза. Тогда в обрамлении овального зеркала над трельяжем Матиас замечает мужчину, находящегося в левой части комнаты. Мужчина стоит; взгляд его неотрывно прикован к чему-то; но определить его направление мешает наличие зеркала между ним и наблюдателем. Все так же не поднимая глаз, девушка встает и робко идет к говорившему. Она выходит из видимой части комнаты и несколько секунд спустя появляется в овальном зеркале. Подойдя к своему хозяину – когда их разделяет меньше шага – расстояние его вытянутой руки, – она останавливается.

Рука великана медленно приближается к ней и ложится у основания хрупкой шеи. Плотно обхватывая шею, она сжимает ее без видимого усилия, но так уверенно и крепко, что постепенно ее слабое тело покоряется. Ноги ее подгибаются – одна, а затем другая, – и девушка сама собой опускается на колени на каменные плиты пола – белые восьмиугольники размером с тарелку, соединенные краями по четыре, так что между ними еще остается место для такого же количества маленьких черных квадратов.

Ослабив хватку, мужчина снова нашептывает что-то из пяти-шести слогов тем же тихим голосом – но на этот раз более приглушенно, почти сипло, невнятно. Исполнение приказа происходит с немалой задержкой – как будто он долго летел откуда-то издалека, через песчаные равнины и стоячие воды, – когда девушка медленно, как будто с осторожностью, поднимает руки; маленькие ладони послушно скользят вверх вдоль бедер, назад и в конце концов остаются за спиной, чуть пониже ложбинки поясницы – скрещенные, как будто связанные, в запястьях. Затем, с какой-то сдержанной яростью в голосе, слышатся слова: «Ты красивая…» И пальцы великана вновь овладевают добычей, ожидающей у его ног – такой миниатюрной, что рядом с ним она выглядит почти несоразмерно.

Кончиками пальцев он проводит по обнаженной коже у основания склоненной шеи и вдоль ее изгиба, полностью открытого высокой прической; затем рука скользит у нее под ухом и точно так же слегка касается губ и лица, которое она затем невольно поднимает, открывая наконец свои большие темные глаза в обрамлении длинных, загнутых, как у куклы, ресниц.