- Я пришла... просить тебя.
Мне сделалось холодно, точно я бросалась в омут, но отступать уже было поздно.
- Только не зажигай светильню, - заторопилась я, уловив ее движение. - Я сейчас... Я не могу так больше жить!
- Тебя кто-нибудь обидел, Эгле?
В горле зацарапало. Захотелось втиснуться лицом ей в плечо и зарыдать в голос от того, что меня никто не любит здесь и никому я не нужна... Даже Алин, всеми презираемой и отвергнутой, легче. Потому что она своя. И Вентнор уехал...
- Вентнор уехал, - прошептала я, с трудом сдерживая слезы. Мне почудилось, что она вздрогнула. Но голос ее был ровен:
- Так надо.
И все? Так надо?! Кому надо-то? Тебе? Ему? Ратанге?! Ведь сейчас нет боев! Может быть, последние дни, когда я могу его видеть. Разве ты не понимаешь?..
Я не выкрикнула этого. только отодвинулась, напрасно стараясь сглотнуть застрявший в горле комок.
- Что еще? - спросила Хранительница безразлично.
Ох как захотелось мне встряхнуть ее, чтобы не было этого четкого голоса, чтоб хоть боль прозвучала в нем, хоть что-то человеческое!
- Алин.. - прошептала я хрипло от ненависти. - Алин проще прийти к тебе. Когда ей хочется...
- У Алин никого нет, кроме меня.
- А у меня кто есть?! Ваша славная Ратанга?!..
Ее глаза сверкнули, но я уже не могла остановиться.
- Я так не хочу! Не могу больше! В Доме Исцеления доверяют только бинты подносить и белье стирать!
Она резко встала:
- Если надо, то и это делать будешь.
- С этим и девчонки справятся! А я больше могу!..
- Что именно? - голос ее был тих и страшен, такое в нем звучало напряжение.
- Я хочу воевать. Вместе с вами.
- На стене меч, - качнула она головой. - Возьми.
- Так сразу?..
- Ну да.
Какой у нее холодный голос... Она же знает, что я не умею. И вот так... как нашкодившего щенка... У меня лицо вспыхнуло от стыда и гнева. Хорошо, что темно. Не видно.
- Я научусь. Научусь!
- Стоит ли?.. - голос был тихим и усталым. - Многие вожди тоже так считают... Что теперь надо воевать, а все прочее - оставить на потом. Только... если думать так, мы проиграем, еще не успев начать битвы.
- Но сейчас, сейчас важнее нет - воевать!
- Это никогда... никогда не будет самым важным.
Я не понимала, зачем она говорит мне это. Обида и раздражение подкатили под горло, как... волна.
- Даром ты на меня высокие слова тратишь, Хранительница. Мы о разном говорим. И это все - ни к чему.
Не отвечая, она высекла огонь, зажгла светильню. Взяв ее, обернулась ко мне. И только тогда я увидела ее искаженное мукой лицо.
