- И что, - проговорила я, сдерживая злость, - проверили?
- Лучше некуда, - усмехнулся Вентнор.
Не говоря ни слова, я отвернулась. Мне не хотелось смотреть на него. А он продолжал как ни в чем не бывало:
- Ты могла бы попытаться убить нас спящих - не сделала этого. Могла пойти по дороге к Элемиру - свернула на глухую тропинку. А потом мы потеряли твой след. Харен едва не сошел с ума, да и мы тоже. Откуда мы могли знать. что ты просидишь день и ночь с больным морной? В общем, ты сделала все так, как никогда не сделала бы она. И мы решили, что тебе можно верить.
- А то, что я сбежала от наказания, вас не смущает? - бросила я, не оборачиваясь.
Вентнор рассмеялся громко и откровенно:
- Нет. Если ты чужая, ты не обязана исполнять наши обычаи.
- Спасибо, - только и пробормотала я. И с силой зажмурилась, чтобы слезы не вырвались наружу.
- Это приключение может нам дорого стоить, - задумчиво заметил Вентнор.
- Хорошо, что напомнил! - вспыхнула я. Даже слезы от злости высохли. Час от часу не легче! То сообщают, что с тобой играют, как кошка с мышью, то что твоя смерть не за горами...
- А может быть, и нет, - продолжил он странно тихим голосом. - Я верю в свое везение. И в Хранительницу Ратанги.
Он сосредоточенно смолк. И так странны были его последние слова, что я не выдержала:
- Что за Хранительница такая? О чем ты?
Вентнор будто очнулся, недоумевающе взглянул на меня. Потом неохотно сказал:
- Есть такое поверье, что Ратангу и ее воинов хранит незримая рука. Лечит, спасает, предупреждает об опасности. Будто видели ее в образе женщины в черном покрывале. И никто не знает ни ее голоса, ни лица.
- А ты ее видел?
- Видел, - ответил Вентнор. - Когда в разведке был, я говорил, помнишь? Ушел тогда от засады, но зацепили меня стрелой. Конь меня вынес на поляну, сполз я с седла и свалился без сил.
Он говорил тихо, задумчиво, чуть напевно, будто сказывал сказку. И я с трудом узнавала его.
- Очнулся я - плеск воды, ветер, и будто ветка моего лба касается. Легко так. Открыл глаза - надо мной женщина склонилась. Вся в черном, и лицо закрыто. Только руки, как птицы, из-под покрывала. И одна рука надо мной. На запястье тонкий шрам, как браслет. И серебряный обруч на голове.
Что-то говорила она, а что - я не понял. Знаю только, что по имени звала. Голос низкий, тихий. А потом провела ладонью по моим глазам - и я уснул. Проснулся - никого. Только ручей шумит, и листья зелеными пятнами в вышине...
