В здании нет ничего такого, к чему можно было бы приковать ангела, и я использую для этой цели металлическую тележку, стоящую рядом с копировальным аппаратом. Сбросив с нее пачки бумаги, я качу ее в кабинет. Матери нигде не видно, и я могу лишь предположить, что она оказывает мне любезность, позволяя наедине пообщаться с «личным демоном». Я подкатываю тележку к спящему ангелу. Осторожно, чтобы не разбудить, я туго обматываю цепь вокруг обоих его запястий, затем делаю несколько оборотов вокруг металлической ножки тележки, выбирая слабину, и с щелчком поворачиваю ключ в замке.
Цепь может скользить вверх и вниз по ножке, но не может с нее свалиться. Так даже лучше, чем я сперва думала, поскольку теперь я могу перемещать ангела на любое расстояние, не давая возможности сбежать. Куда бы он ни двинулся, тележка будет катиться за ним.
Завернув его крылья в одеяло, я убираю их в один из больших металлических шкафов рядом с кухней. Я чувствую себя чуть ли не грабительницей могил, вытаскивая из ящика папки и складывая их наверху шкафа. Каждая из этих папок когда-то что-то значила — дом, патент, бизнес. Чья-то мечта, которая теперь лишь собирает пыль в заброшенном офисе.
Ключ от замка я бросаю в тот же ящик, где в первую же ночь спрятала меч ангела.
Я снова пересекаю вестибюль и проскальзываю в кабинет. Ангел то ли спит, то ли без сознания — точнее сказать сложно. Я запираю дверь и сворачиваюсь клубком в кресле начальника.
Прекрасное лицо ангела расплывается перед моими глазами, веки тяжелеют. Я не спала двое суток, боясь упустить момент пробуждения ангела и заодно, возможно, свой единственный шанс. Во сне он напоминает мне окровавленного принца, закованного в цепи в подземной темнице. Когда я была маленькой, мне всегда хотелось стать Золушкой, но, думаю, теперь я больше похожа на злую ведьму.
Впрочем, Золушка не жила в постапокалиптическом мире, подвергшемся нашествию ангелов мщения.
Еще не успев проснуться, я понимаю: что-то не так. Спросонья слышу звук бьющегося стекла и полностью пробуждаюсь еще до того, как он стихает.
Чья-то рука зажимает мне рот.
Ангел едва слышным шепотом заставляет меня замолчать. Первое, что я вижу в тусклом свете луны, — металлическая тележка. Вероятно, он вскочил с кушетки и перекатил ее сюда за доли секунды, пока билось стекло.
И тут до меня доходит, что если мы с ангелом вдруг оказались по одну сторону, значит нам обоим угрожает кто-то еще.
