— Не то, не то! Ага! Вот оно! А вы чего рты разинули? Ритка, где твой розовый гарнитур? Живо, живо, времени мало! Валя! Давай твои длинные чулки.
— Никуда я не пойду! — упрямо произнесла Ольга и села на прежнее место. Девчата переглянулись.
— Не дури. Этот праздник — для всех. А у нас уж так заведено. Друг дружку выручаем в нужные моменты. Одевайся и приходи. Я тебе займу очередь за мандаринами… Ты вот это платье надень, вишневое… Слышишь? — Зина по-дружески похлопала Ольгу по плечу.
— Примеряй, по-моему, подойдет. — Рита бросила на кровать свой гарнитур. — Да поживее!
— Чего уж там, свои люди — сочтемся. — Валя протянула Ольге чулки. — Только смотри, чтоб швы не перекосила!
Ольга вздохнула глубоко-глубоко, с трудом, и задержала дыхание сколько могла.
— Девчата… — сказала она, отдышавшись. — Ох, девчата! Сейчас я буду реветь… Что вы со мной наделали, девчата!
Слезы покатились из широко раскрытых глаз по смуглым щекам.
Она плотно закрыла глаза, но слезы продолжали течь.
— Да перестань ты реветь. Ну, что разошлась? — Валя взяла со стола сумочку.
— Идите, девочки, спасибо. Я немного позже приду, выревусь и приду.
Зина вышла последней, закрыла за собой дверь. Ольге было слышно, как девушки процокали на «гвоздиках» по коридору.
Ольга сидела, не открывая глаз, и плакала, запрокинув лицо. Слезы стекали по вискам к ушам и, не задерживаясь, по шее к лопаткам.
Она плакала от жалости к себе и от радости. До ее слуха доносилось глухое хлопанье дверей, звуки запираемых замков и быстрые шаги по коридору, оживленные голоса спешащих людей. Все шаги удалялись в одном направлении. А потом раздались шаги — гулкие, торопливые. Они приближались из конца коридора и замерли у дверей. Раздался стук. Она открыла глаза, поняв, что стучат в ее дверь.
— Да!.. — сказала Ольга. Стук повторился. — Да, да! — откликнулась она громче. — Кто там?
Вошел Василий, огляделся, на широком добром лице отразилась растерянность.
— Здесь что, дрались? Ты плачешь? Что случилось?.. Ольга?! Ну не молчи же ты! — Он еще раз внимательно обвел взглядом кровати и стулья с лежащими на них платьями, косынками, разноцветным нижним бельем, коробки с туфлями. — Чего ты молчишь?
— Ничего не случилось, — улыбнулась она и заплакала навзрыд, уткнувшись лицом в смуглые, пахнувшие кухней ладони. — Девчата на вечер собирались. Я не хотела идти, так они мне предложили — выбирай! Надевай, что понравится! Ты слышишь?!
— Одевайся, раз так, — сказал он глухо. — Я за тобой… Брось плакать.
