— Угомонятся, может…
— Непонятный народ. Не поймешь, что для них хорошо, а что плохо. Премировать Одинцова хочется, а как подумаю, что получит деньги, напьется на радостях, набедокурит с пьяных глаз, боюсь.
— Может, не следует особенно бояться? Такая публика ценит доверие. Мне ведь приходилось с ними близко сталкиваться… в свое время. У воров свои понятия о гордости и чести. Самому что ни на есть отчаянному ворюге поручали хлеб на пайки делить на бригаду. После хоть на весах проверяй — грамм в грамм!.. И крошки не утаит…
Беседу прервали короткие телефонные звонки. Дорофеев взял трубку:
— Давайте! Спасибо… Мне директора… Алло, алло! Кто это? Дмитрий Константинович? Привет, Дорофеев говорит… Добрый день. Как дела? С перевыполнением? Рад. Мы тоже. Послушай, там у тебя на обучении с нашего завода Лихова находится. На тарозашивочной… Узнай, как она там. Я у телефона подожду… Давай! — Андрею Михайловичу объяснил, прикрыв трубку ладонью: — По внутреннему в цех звонит… Значит, свои понятия о чести и гордости! Может, и так. Рискнем.
— Неплохо бы в газете заметку дать об Одинцове, — предложил Андрей Михайлович. — Описать, как он в неимоверной жаре работал. И выдержал! Для него это вроде подвига.
— Поручу Кудреватому, пусть распишет. С портретом! Да-да, слушаю! — прокричал он в трубку. — Учится? Старательная, говорят? Спасибо, Дмитрий Константинович! Передай привет. Лиховой привет передай! От кого? Она знает… И от меня тоже. Обязательно. Скажи, от Василия Александровича и Андрея Михайловича… Ну, будь здоров! Да, послушай, что скажу! В Виннице был. Смотрел печь КС. Здорово! Могу тебе чертежи прислать… Ладно, пришлю… И с Воскресенского пришлю. Мойжес поехал туда. Оба варианта тебе дам. Поклон супруге… Лида? Лида здорова. Передам.
Дорофеев положил трубку.
— Слыхали? Работает Лихова! Все в порядке…
Помолчали. Наконец Дорофеев произнес задумчиво, имея в виду троих бывших воров:
— Пожалуй, прав был Мурад Гулямович, настояв на том, чтобы я их взял на завод. И в поселке, и на заводе тем более нет условий для рецидива. Среда не та! Если в этих условиях у Лиховой наметилось сердечное влечение, то можно надеяться, что больше не свихнется. Как вы думаете, мудрейший и добрейший Андрей Михайлович?
— Кто знает? — откликнулся тот. — Грисс — человек во всех отношениях незаурядный. Не знаю, стоит ли удивляться, почему он решил, что именно Ольга — та женщина, которая ему нужна… Что-то он в ней разглядел такое, чего не увидел в других.
