Вот и дождались, сказал Хулио.
Да дождь еще никому вреда не причинял, возразил Марио.
Дождь всегда беду приносит, заявил Карлос. Он может даже погубить человека. И погубил уже не одного.
Они никогда не вернутся теперь домой, сказал обреченно Хулио.
Ну и что из того, сказал Марио. Ему никогда не нравилось дома.
Карлос мрачно изрек, что дома ждет смерть.
Гумбольдт приказал пришвартоваться на другой стороне острове. Они подплыли туда, и в этот момент река вздулась, и огромная волна унесла лодку. Бонплан и Гумбольдт еще видели, как летело по воздуху весло, потом бурлящая вода скрыла лодку из виду. Через несколько секунд лодка блеснула еще раз где-то вдали и потом исчезла со всеми четырьмя гребцами.
Гумбольдт поинтересовался, что теперь делать.
Раз уж они здесь застряли, решил Бонплан, можно, пожалуй, изучить скалы.
Одна из пещер уводила под самые пороги. Над их головами грохотала вода, сквозь просветы в скалах она падала вниз широкими, как столбы, потоками. Между ними можно было стоять, оставаясь сухим. Хриплым голосом Бонплан предложил измерить температуру воздуха в пещере.
Гумбольдт выглядел изможденным. Он не может этого объяснить, но иногда он близок к тому, чтобы все бросить. Медленными движениями манипулировал он с инструментами. А теперь быстро отсюда, пещеру в любой момент может залить вода!
Они поспешно выбрались наружу.
Ливень усилился. Вода низвергалась на них и лила как из ведра, одежда намокла, обувь хлюпала, земля стала такой скользкой, что они с трудом удерживались на ногах. Они сели на камни и стали ждать. Крокодилы скользили по пенящейся поверхности. В клетках истошно орали обезьяны, колотили по дверкам и сотрясали решетки. Оба попугая, как две промокшие тряпочки, свисали со своих жердочек. Один подавленно смотрел перед собой, вылупив глаза, другой непрерывно бормотал что-то жалобное на ломаном испанском языке.
А что, если лодка, спросил Гумбольдт, не вернется?
Вернется, сказал Бонплан. Не надо нервничать.
Дождь, словно небо хотело их смыть с острова, стал еще сильнее. На горизонте полыхали молнии, гром громыхал по береговым скалам беспрерывно, так что эхо от одного удара тут же перерастало в другое.
Гумбольдт сказал, что все это нехорошо. Они окружены водой и сидят на самом высоком месте. Остается надеяться, что господин Франклин, создавший теорию грозовых разрядов, был не прав.
Бонплан молча достал бутылку и сделал глоток.
И он очень удивлен, сказал Гумбольдт, что на порогах так много ящериц. Это противоречит гипотезам зоологии.
