Мирнин обернулся, и его клыки вышли наружу. Именно это случилось с Адой, подумала она, и почувствовала ужасное чувство неизбежности. Она почувствовала себя больной и слабой, и он не мог помочь сам себе. Как он не мог помочь себе сейчас.
Когда Мирнин шагнул к ней, она увидела, что осознание вернулось в его глаза, чужеродную энергию, которую она там увидела. Он выглядел шокированным. И испуганным.
— Клер?
— Я работаю, — прошептала она. — Я просто так… Я не думаю, что я могу это сделать. Я действительно не могу.
Он поколебался, потом подошел, чтобы встать рядом с ней. Холодная рука Мирнина сомкнулась вокруг ее запястья, привлекая ее внимание к себе.
— Сосредоточься, — сказал он ей тихо. — Ты можешь это сделать. Мы уже близко. Очень близко.
Они не были. Они не могли быть. Она думала, что она все поняла, но она так устала, и всё перемешалось и спуталось, и у нее болели глаза, и у нее болела спина, и она совсем не чувствовала свои ноги…
— Вот, — сказал Мирнин, его голос был мягкий и низкий. — Амелия сказала, что вы должны работать. Никто не говорил, что вы должны работать в одиночку. — Он взял очередной кусок и вставил его, взял отвертку из ее онемевших пальцев, и прикрепил его двумя ловкими, быстрыми движениями. — Я буду вашими руками.
Ей хотелось плакать, потому что это было мило, но от этого не было бы никакой пользы.
Она не могла больше думать. Даже вся ее дотошная маркировка и рисование сейчас выглядели как множество частей головоломки, смешанных в коробке. Она поняла, как все соединить, как удивительно и прекрасно все будет, когда всё закончиться, но… но сейчас это был просто шум в ее голове.
Она почувствовала, что перед глазами появилась серая пелена, а сердце колотится громко и быстро. Мирнин поймал ее за талию. Клер даже не поняла, что она сейчас упадет.
— Внимание, — сказал он ей. — Ты можешь закончить это. Ты близко. — Он звучал немного отчаянно. — Не делай этого, Клер. Не позволяй мне видеть тебя такой. Это слишком легко для меня… забыть, кем я должен быть.
Она сглотнула и попробовала — действительно усердно стараясь — стоять самостоятельно.
— Сколько прошло времени?
— Сорок девять часов с начала, — сказал Оливер из тени. — Мирнин, мне не кажется, что Амелия назначила тебя, на самом деле, держать ее в вертикальном положении.
Мирнин отпустил и отступил назад, виноватое облегчение пролегло на его лице. Он кивнул и двинулся подальше прочь.
Оливер наблюдал за ним с бесстрастным видом спокойствия.
