Вечером приходит Даниэль, и мы вместе пытаемся вычислить, кто этот таинственный незнакомец. «Это не Жан-Мишель? И не Ришар? А может быть…» Нет, мы не можем догадаться. Как бы там ни было, сегодня вечером я приготовлю эскалопы по-милански, чтобы отпраздновать возвращение своего чувства юмора. Этот респектабельный молодой человек, уж не ангел ли он?
— Я встречаюсь с одним старикашкой, ему шестьдесят семь лет, — рассказывает Долорес. — Добренький. Вправду добренький. Торговец углем. Хочет на мне жениться.
— По-моему, неплохая идея.
— Все мне так и говорят. А я не хочу. Не могу быть любезной ради денег.
— А разве он не дает тебе денег?
— А вы думаете, я любезна? — смеется Долорес, демонстрируя новенький золотой зуб.
Николя считает себя хитрецом. Он просит взаймы деньги у Д., с которой познакомился в туберкулезном санатории.
— Одолжите мне пятьдесят тысяч франков, верну через две недели, я сейчас делаю одну работу и должен за нее получить.
— Давайте лучше я просто подарю вам двадцать тысяч, — отвечает она.
— Значит, вы мне не доверяете.
— А если вы не успеете закончить работу, или еще что-нибудь случится, мало ли… Вот берите, двадцать тысяч франков.
— Значит, вы предпочитаете подарить двадцать тысяч франков, только бы не рисковать? — ухмыляется он.
Она в отчаянии:
— Я предпочитаю не думать о вас эти две недели, это точно! Представляю, сколько глупостей вы успеете наделать!
Николя торжествует:
— Она призналась! А еще называла себя моим другом! Платит, чтобы избавиться от меня, не думать обо мне каких-то несчастных две недели!
Что дает ему, Николя, это признание? Еще одно доказательство того, что мир ужасен, мир к нему несправедлив, и до чего нелепы люди, которые выдают себя за друзей, всегда готовых прийти на помощь. «Я вот ей показал…» Но разве это может смутить ее, бедный мой Николя? Чтобы вести судебный процесс против мира и людей, мало иметь доказательства. Можно выиграть его два раза, десять раз. Но сама по себе победа ничего не означает, вот что главное.
Он сутяжничает с Богом, этот бездельник. Он говорит ему примерно следующее: «Смотри, я дал им возможность проявить доброту, благожелательность, почтить тебя в моем лице, два раза, десять раз, и каждый раз наступала такая минута, когда они не выдерживали. Что ты на это скажешь?» Он добросовестно расставляет ловушки. Чем больше он досаждает людям, тем больше играет на руку Господу Богу, не так ли? Тем чаще предоставляет этим несчастным возможность продемонстрировать свое терпение и уравновешенность. И всегда наступает такой момент, когда они не выдерживают и вышвыривают его за дверь «с вопиющей несправедливостью».
