Я делаю попытку сочетать поэзию и информацию, предлагая детям послушать взятую взаймы пластинку с очень красивой, эпически распевной, в духе Гюго, кубинской песней с таким припевом: «Alfabetisar, alfabetisar…»[8] Но Полина выражает самые серьезные сомнения в здравомыслии народа, который поет о своей радости учиться читать.
— Лично я прекрасно бы обошлась без всякого чтения, — заявляет она. — С меня вполне хватит одного рисования. Мне никогда не хотелось учиться! Неужели надо устраивать революцию ради того, чтобы учиться писать?!
— Тебе бы тоже захотелось, если бы тебе не позволяли, — вставляет шпильку Альберта, в которой сильно развит дух противоречия.
— А разве там детей в школу не пускают?
— Пускать-то пускают, но самих школ нет, или они очень далеко от дома, или дети должны работать на полях, или…
— И из-за этого бывают революции?
— Как когда. Для революции существует множество причин.
— Мам, а что такое революция?
Альберту, которая видела баррикады возле школы, тоже интересует этот вопрос:
— Мам, а революция — это грех? А война — это грех?
Венсан, который охотно прибегает к цитатам и чувствует себя всегда уверенно в области теологии:
— Конечно. Об этом говорится в Библии. Не убий. И у апостола Павла тоже что-то есть на эту тему, по-моему, там, где он говорит, что надо подчиняться королям и президентам.
— Ну а если сам президент приказывает тебе: «Вперед!» — и ты обязан воевать, тогда ты волен убивать, а весь грех — на президенте.
— Ты можешь этому противиться, отказаться по религиозным соображениям, — замечает наш добродетельный Венсан.
Полина хохочет во все горло:
— Если президент принуждает тебя, значит, это он совершает грех, а ты преспокойно можешь перестрелять всех своих врагов: пиф-паф!
— В таком случае все президенты на свете попали бы в ад, — замечает Венсан.
— Вполне возможно, что они туда и попали, — говорит Альберта.
Некоторое время мы размышляем над печальной судьбой президентов.
— А все равно совершать революцию по приказу президента никак нельзя, потому что революцию совершают против президента, — замечает Венсан.
— Так что же, бедные студенты попадут в ад? — спрашивает Полина.
— Нет, не попадут, ведь они никого не убивают.
— А если ты убиваешь кого-нибудь и считаешь, что это справедливо? А если ты убиваешь кого-то очень плохого? А если…
И пошло-поехало… Все сегодняшние дети смотрят телевизор. Все сегодняшние дети по крайней мере слышали слова «Вьетнам», «Биафра», грохот разрывающихся гранат, свист пуль, даже если они никогда и не задумывались обо всем об этом. Может, не все они задают такие сложные вопросы? А может, это хорошо, что мои такие вопросы задают?
