Мечтают они по канонам комиксов. Все трое видят себя образцовыми матерями и в то же время богатыми, любимыми, увешанными драгоценностями, в роскошных машинах, с виллами на Лазурном Берегу. Их мечты о счастливом материнстве так же несбыточны, как и мечты о роскоши. Бегая по танцулькам, Ло забывает отослать деньги для Хуанито, Кончита оставляет одного трехлетнего Маноло, а у него чуть ли не чахотка, Анита вообще забывает, что у нее есть Сара.
Они считают себя жертвами. Ло винит общество, которое не дало ей получить образование и стать продавщицей или секретаршей. Анита, брошенная своим метрдотелем, пустившим на ветер ее деньги, винит во всем любовь. Только неграмотная Кончита, грязнуля, невежда, воровка, обманщица, обрекающая красивого и умного мальчика на столь же нелепую судьбу, не чувствует себя жертвой. Пожалуй, ее-то мне больше всех и жаль. Конечно, на все на это можно сказать, что Ло работает всего три часа в день, встает поздно и все свое время проводит в барах и на террасах кафе; я вижу, как она сидит там в небрежной позе, когда возвращаюсь из библиотеки. Да и то немногое, что она делает в доме, она делает из рук вон плохо. Все, о чем я ее ни попрошу, благополучно забывает, кормит нас консервами, а этой весной я не меньше одиннадцати раз напоминала ей, чтобы она позвала стекольщика вставить разбитое стекло. Она просит меня устроить ее к кому-нибудь убирать квартиру, я договариваюсь, она не является или ссорится со своей временной хозяйкой, которая разговаривала с ней, мол, не тем тоном или «дала ей почувствовать», что она всего лишь прислуга. Правда и то, что в работе ей не хватает аккуратности, упорства, терпения. Все это правда. Как и то, что Кончита определенно нечиста на руку, нечистоплотна, врунья. И что Анита, которая водит дружбу с одними лишь сутенерами, платными танцорами, бывшими барменами и презирает трудолюбивого испанского рабочего, от которого разит луком, вряд ли может рассчитывать, что встретит в этом обществе мужчину, наделенного всеми достоинствами, который облагодетельствует ее вместе с дочкой.
Все это чистая правда. А потом одно слово, один жест — и грош цена всей этой правде. Анита скрывала свою беременность от хозяйки: когда нанималась на работу, она уже была в положении, и хозяйка могла запросто выкинуть ее на улицу.
— Она бы выставила меня за дверь, это ее право, — говорила Анита тем же тоном, что и тетушкина Мари-Луиза.
Это естественно, это в порядке вещей, как и то, что ее обобрали и бросили. В глубине души они в комиксы все-таки не верят: и они сами, и их дети заранее осуждены, так зачем же пытаться что-то сделать, к чему прилагать усилия, если все они бесполезны?
