Яна была самой красивой женщиной, какую я когда-либо знал. И я был счастлив, что хоть однажды в жизни мне довелось ее встретить.
После посещения «ателье» я поинтересовался судьбой Яны. Как оказалось, Эвжен приметил Яну, когда она была еще школьницей. Естественно, такая красота не могла долго оставаться незамеченной. И в то время как мы смотрели на нее с тупым мальчишеским восторгом, вокруг нее уже вертелись крутые плейбои. А самым успешным и настырным среди них оказался толстяк Эвжен. Возможно, встреча с ним и заставила Яну вступить на ту дорожку, которая в начале шестидесятых (ей было двадцать) довела ее до самоубийства. Тогда об этой истории в городе ходило много слухов, но я и предположить не мог, что ее героиней была та самая Яна.
Однако я сейчас о другом. Это лишь пролог к моему рассказу, который тематически связан с ним.
И тема эта — кандавлизм. Кандавлизм — малоизвестная сексуальная девиация, названная по имени мифологического царя Кандавла. Царь Кандавл, мечтая обрести волшебный перстень грека Гига, предложил ему взамен нечто равноценное: Гиг, мол, явится в его царскую опочивальню, с помощью своего волшебного перстня станет невидимкой и тем самым получит возможность узреть обнаженную царицу Родопу, к которой — царь это знал — Гиг питал тайное влечение. (Но чем все кончилось? При виде обнаженной Родопы Гига охватила такая безудержная страсть, что он убил царя и овладел царицей и троном.)
В современной психиатрии для множества травм, комплексов, фобий, как и для некоторых сексуальных отклонений, используется мифологическая терминология, подчеркивающая, что большинство девиаций восходит к глубинам истории человечества, к его коллективной памяти и архетипическому миру. Основа, по сути, та же, но в каждую эпоху эта девиация несколько видоизменяется, избирая свою форму, свой язык и свои средства.
Итак, кандавлисты — это те, кто одержим неодолимым желанием выставить напоказ посторонним мужчинам своих обнаженных партнерш. И огромные, увеличенные до невероятных размеров, фотографии мифически красивой любовницы Эвжена на стенах ротонды, где люди веселятся, пьют и совокупляются в окружении ее интимнейших поз, на мой взгляд, не что иное, как современная форма истории царицы Родопы. Но я не сказал бы (да это и не так важно), что Эвжен был кандавлистом в узком понимании сексуальной девиации. Куда больше меня занимает сама суть кандавлизма: отдать на поругание самое сокровенное, будто его и вовсе не существует, если не выставить на всеобщее обозрение интимные части тела невообразимой величины.
