Таковы были первые шаги нашего комитета по провозглашению уже неоднократно провозглашенной нации, но в результате того, что комитет начал работать как-то спонтанно, и вся наша нация начала как-то спонтанно ощущать себя нацией, несмотря на то что она существовала как нация уже несколько столетий. Ни одна нация, существующая столетия, не имеет права на существование как нация, если за все эти века она не воспринимала себя как нация и, что самое главное, не обрела названия как нация, это и решил устранить наш нынешний комитет, который принялся провозглашать и представлять повсюду нашу нацию. Идея комитета состояла в том, что он являет собой нацию в миниатюре, и в своей комитетской деятельности будет совершать то, что совершает большая нация, только в несколько меньшем масштабе. Потому что иначе комитет, начиная с первого своего заседания, не знал бы, чем ему заняться, если бы перед ним в качестве модели не было бы того народа, который и дал ему идею создания комитета. Следовательно, комитет и представляет себя как комитет, который ничем иным и не занимается, кроме как тем, чем занимается сама нация, если бы она была сведена к таким микроскопическим размерам, как комитет, и такому комитету намного легче рассматривать себя как целую нацию, только в сильно уменьшенном масштабе. Именно в этом и состоит разница между всей нацией и ее комитетом, поскольку нация несоразмерно велика, а комитет практически несообразно мал. Так и возникла спасительная идея управления народа самим собой путем превращения его в единый австрийский комитет по разрешению собственных австрийских вопросов, ведь в этом случае теряли бы смысл любые другие народно-национальные вопросы, кроме того вопроса, который бы этот комитет единодушно решал, демонстрируя свою комитетскую монолитность. Вообще-то в классическом определении комитета отсутствует понятие комитета, который смог бы охватывать своим влиянием весь народ, который комитету доверил бы собой управлять, но, в пику этому положению, народ, превращенный в единый самодостаточный комитет, числом своих членов равный числу жителей данной нации, был бы совершенно иным, и в этом случае утихомирились бы все страсти, все соперничества и подозрения со стороны не состоящих в комитете лиц или ожидающих со стороны этого комитета каких-то решений; комитет, включающий в себя всю нацию — вот формула, которую мы предложили на первом своем заседании при абсолютно тайном голосовании, отлично сознавая, что подобным решением он уничтожает себя, можно сказать, в зародыше, то есть путем ограничения полномочий своего состава метафорически подчеркивает неизмеримость своего народа. Комитет, к сожалению, также не что иное, как метафорическое явление, потому что у человека нет ни малейшей охоты жить, постоянно что-то пересказывая и непрерывно что-то с чем-то сравнивая, и ни в каком комитете он не нуждается, даже в том, который полагает, что представляет интересы всего народа. Комитет — такая структура, которая, существуя как комитет, не ставит перед собой никакой задачи, кроме той, чтобы быть народом, пусть и не входящим в комитет, и старается добиться того, чего бы народ без этого своего комитета никогда бы не добился. Народ без комитета — одно, а народ с комитетом — вовсе не тот же самый народ, поскольку при наличии комитета он сублимируется в супернарод и супернацию.
