Куда они повезли Володю? В милицию? В тюрьму? Она сейчас же пойдет туда. Ей разрешат увидеться с Володей, поговорить с ним. Ведь он же не государственный преступник, не бандит, не вор! Они не могут запретить ей увидеть его. Но где же эта тюрьма? Вернуться в суд, спросить? Но у кого?..
Валя беспомощно огляделась. По противоположной стороне улицы медленно прохаживался милиционер. Она подбежала к нему и срывающимся голосом крикнула:
— Скажите… как попасть в тюрьму?
— Че-го?! — удивленно протянул милиционер.
— Нет, нет… Я не так выразилась, — волнуясь и не находя нужных слов, сказала Валя. — Просто я хочу повидать человека…
— Какого человека? — все так же удивленно переспросил милиционер.
— Ну… человека! — беспомощно повторила Валя. — Его только что повезли в тюремной машине. Может быть, вы видели?..
— Хулиганство? — осведомился милиционер.
— Что вы! Он очень хороший человек.
— Хороших людей в таких машинах не возят, — назидательно сказал милиционер.
— Ах, вы не знаете, вы же ничего не знаете! — с отчаянием воскликнула Валя. — Я хотела спросить, как получить пропуск в тюрьму. Думала, вы объясните…
— Да куда его повезли-то? И откуда? Из суда, что ли? — теперь уже деловито спросил милиционер. — И кто он вам? Отец, муж, брат?
— Муж! — с вызовом крикнула Валя и пошла по улице, ничего не видя перед собой.
«Что же делать, что делать? — мысленно спрашивала себя Валя. — Вот я иду, сама не зная куда, а его везут в черной тюремной машине. Потом его отправят далеко, наверное, за сотни, за тысячи километров отсюда…»
Ей показалось, будто и ее везут в этой страшной машине. Как Володя сможет жить вдали от всего, что его окружало? Не иметь права пройти по улице, остановиться у киоска с газированной водой, сесть на скамью в сквере, задержаться у витрины магазина, пойти в кино, в библиотеку, договориться о вечернем свидании… Не иметь права учиться или делать ту работу, которую любишь… Вот на что они обрекли Володю! Два года!.. Что это значит? Тюремная камера-одиночка? Нет, судья сказал: колония. Как там живут? Ведь у нас нет теперь таких страшных лагерей, какие описал Солженицын. И все-таки: заключение, колония! А она здесь, на свободе, и ничем не может ему помочь. Как же она будет жить дальше? Как придет домой, как ляжет спать, как проснется, зная, что Володя в тюремной камере и что ни днем, ни вечером, ни сегодня, ни завтра она не увидит его? Что же делать, что делать?!
Валя вздрогнула, почувствовав, что кто-то прикоснулся к ее плечу. Она обернулась, не замедляя шага, и увидела невысокого лысого старика в очках. Он тяжело дышал, видимо, от быстрой ходьбы. Валя где-то видела его. Но где? Ах, это же один из народных заседателей, тот, что сидел справа от судьи.
